Выходит через центральную дверь. Тотчас же Креонт устремляется к вестнику, хватает его и поспешно выталкивает со сцены влево.

Креонт. Он с ума сошел! Что это за история?

Тиресий. Не двигайтесь. Оракул приближается из глубины веков. Молния нацелена на этого человека, и я вас попрошу, Креонт, позволить молнии исполнить свой каприз. Так что стойте неподвижно и ни во что не вмешивайтесь.

Внезапно в лоджии появляется Эдип. Он вырван с корнем, он разъят на части. Рукой он опирается о стену.

Эдип. Вы мне ее убили…

Креонт. Убили?

Эдип. Вы мне ее убили… Она там… повесилась… повесилась на шарфе… Умерла… Господа, она умерла… все кончено… кончено.

Креонт. Умерла! Я иду наверх…

Тиресий. Стойте… жрец вам приказывает. Это бесчеловечно, я знаю. Но круг замыкается. Мы должны лишь молчать и не двигаться.

Креонт. Но вы не можете запретить брату…

Тиресий. Могу. Оставьте легенду в покое. Не вмешивайтесь.

Эдип (в дверях). Вы мне ее убили… она была… мечтательная… слабая… больная… Вы заставляете меня сказать, что я убийца. Кого же я убил, господа? Я вас спрашиваю! Нечаянно, только по неловкости… какого-то старика, старика на дороге, никому не известного.

Тиресий. Вы нечаянно убили супруга Иокасты, царя Лайя.

Эдип. А, подлые вы души!.. Глаза мои открылись! Заговор продолжается… да это еще хуже, чем я думал… Вы убедили бедную Иокасту в том, что я убийца Лайя… что я убил царя, чтобы она была свободной, чтобы стать ее супругом.

Тиресий. Вы убили супруга Иокасты, Эдип, царя Лайя. Я знаю это с очень давних пор, и вы лжете: я этого не рассказал ни вам, ни ей, ни Креонту. Я никому ничего не сказал. Вот ваша благодарность за мое молчание.

Эдип. Лай! А вот тогда как получается: сын Лайя и кастелянши! Сын молочной сестры Иокасты и Лайя.

Тиресий (Креонту). Если вы хотите действовать, не медлите. Поспешите. У всякой твердости есть свои пределы.

Креонт. Эдип, моя сестра умерла по вашей вине. Я молчал только из жалости к Иокасте. Теперь мне кажется бесполезным бесконечно бродить в ложных потемках. Отвратительная драма требует развязки, и я нашел ее интригу.

Эдип. Интригу?

Креонт. Тайна тайн открывается тем, кто ищет. Честнейший человек, поклявшийся молчать, когда-нибудь проговорится жене. Она расскажет все подруге, и так далее. (В кулису.) Войди, пастух.

Появляется старый пастух. Он дрожит.

Эдип. Кто этот человек?

Креонт. Тот, кто отнес тебя, израненного и связанного, на гору по приказу твоей матери. Пусть признается во всем.

Пастух. Заговорить для меня было равносильно смерти. Государи, почему я не умер раньше, чем настал этот час?

Эдип. Так чей я сын, скажи мне, человек. Ну, бей, скорее!

Пастух. Увы!

Эдип. Я рядом с тем, что невозможно слышать.

Пастух. А я… с тем, что невозможно сказать.

Креонт. Нужно сказать. Я так хочу.

Пастух. Ты сын Иокасты, твоей жены, и Лайя, которого ты убил на перекрестке трех дорог. Кровосмеситель и отцеубийца, да простят тебя боги.

Эдип. Я убил того, кого не нужно было убивать, женился на той, которую нельзя было брать в жены. И я продолжил то, чего не полагалось делать. Свет пролит… (Уходит.)

Креонт прогоняет пастуха.

Креонт. О какой кастелянше, о какой молочной сестре он говорил?

Тиресий. Женщины не могут хранить молчание. Иокаста, видимо, хотела прощупать почву и приписала преступление кому-то из прислуги.

Он взял Креонта под локоть и слушает, поникнув головой. Раздается глухой шум. В лоджии появляется Антигона.