Эндрю Найдерман. Адвокат Дьявола
Аните Диамант, нашей классной
Пролог
Ричард Джеффи торопливо спускался по величественной парадной лестнице федерального суда нью-йоркского Дворца правосудия. По его виду нельзя было сказать, что только что он выиграл дело, скорее, наоборот. Тонкая челка цвета воронова крыла растрепалась и подпрыгивала на голове в такт шагам, когда он сбегал вниз по каменным ступеням. Прохожие мельком бросали на него случайные взоры. Люди в Нью-Йорке все время торопились куда-то – успеть на поезд, в метро, поймать такси. Часто их просто бессознательно разносило по артериям Манхэттена невидимым, но всемогущим огромным сердцем, заставлявшим город пульсировать в магическом ритме, какого не встретишь больше нигде на свете. Его клиент Роберт Фанди замешкался и остался позади, захваченный репортерами, облепившими его с бессмысленным упорством рабочих пчел. Все они выкрикивали одни и те же вопросы: что дало возможность главе крупнейшей в нижнем Ист-Сайде фирмы считать себя невиновным во всех обвинениях в вымогательстве? Был ли этот суд просто политическим процессом, так как здесь велись разговоры о его участии в президентских выборах? И что значили слова главного свидетеля обвинения? – Леди... и джентльмены... – заявил Фанди, неторопливо доставая кубинскую сигару из нагрудного кармана. Репортеры терпеливо подождали, пока он ее раскурит. – Вы можете обратиться с этими вопросами непосредственно к моему адвокату. Для того я и плачу ему. – Фанди расхохотался. Репортеры дружно повернулись в сторону Джеффи. Но Ричард уже влез на заднее сиденье лимузина "Джон Милтон и партнеры". Один из самых молодых и ретивых интервьюеров бросился вниз по ступеням с криком: – Мистер Джеффи, одну секунду, пожалуйста. Мистер Джеффи! Небольшая толпа аккредитованных репортеров взревела хором, когда дверь лимузина захлопнулась и водитель обошел машину, усаживаясь за руль. Шикарный автомобиль тут же тронулся с места, отъезжая от тротуара. Ричард Джеффи откинулся на сиденье, напряженно глядя перед собой. – В офис, сэр? – поинтересовался водитель. – Нет, Харон. Домой, пожалуйста. Высокий египтянин, с кожей оливкового оттенка и восточными миндалевидными глазами, посмотрел в зеркало заднего обзора так пристально, словно вглядывался в хрустальный шар, предсказывающий будущее. Последовал почти неразличимый кивок, словно подтверждающий догадку. – Да, сэр, – ответил Харон. Выпрямившись на водительском месте, он тронулся со стоическим видом помощника гробовщика, управляющего парадным катафалком. Ричард Джеффи сидел неподвижно, не меняя позы и даже не поворачивая голову, чтобы посмотреть в окно. Этот еще молодой, тридцатитрехлетний человек, казалось, старился с каждой минутой. Скулы заострились как у покойника, светло-голубые глаза запали, а на лбу прорезались морщины. Он невольно поднес руки к лицу, словно чтобы убедиться, что его еще не тронуло разложение. Затем, наконец, откинул голову на мягкий подголовник и закрыл глаза. Почти немедленно перед ним возникла Глория, какой она была до переезда в Манхэттен: невинной и крайне доверчивой. Ее оптимизм и вера так возбуждали. Он был готов работать круглые сутки, чтобы сделать ее счастливой, защищать и утешать до самой гробовой доски. Если бы он только знал, как близка она, эта гробовая доска. Не прошло и месяца с тех пор, как они расстались навсегда, в родильной палате манхэттенской больницы "Мемориал". И это несмотря на то, что она получила лучшее обслуживание, какое только можно купить за деньги. Беременность внешне протекала совершенно естественно и без осложнений. Она родила здоровенького малыша с удивительными чертами лица – казалось, в них запечатлен ангельский лик. |
