— Во-вторых, — Уинтроп подобающим образом понизил голос, — поскольку собираемся мы в первый раз после кончины нашего дорогого друга и сотоварища Девона Чеймберса, я прошу почтить его память минутой молчания.

Все, как один, склонили головы, и лица их выразили скорбь, стерев, пусть и ненадолго, улыбки победителей.

— В-третьих, мне хотелось бы сообщить вам, что вчера, ровно в три семнадцать утра, Феникс Грей положил конец земному существованию некоего Эндрю Фэлкона. Это стало возможным потому, что, хоть и по прошествии некоторого времени, нам удалось вернуть то, чем мистер Фэлкон завладел в Огайо.

Собравшиеся снова заулыбались. Все в порядке. Они — неприкасаемые. Они — воистину боги.

Уинтроп оглядел небольшой зал. Глаза его сияли.

— Итак, господа, — он выдержал паузу и обменялся взглядом с каждым из присутствующих, — за нас!

— За нас! — Все чокнулись и пожали друг другу руки. Победительные улыбки сдержать было уже невозможно. Обычно сдержанные, люди эти дали себе сейчас волю и радовались, как мальчишки.

И тут дверь в зал медленно отворилась. Уоллес Борман, все еще в гриме, в котором добирался с ранчо в Вайоминге в Нью-Йорк, оказался первым, кто заметил человека, стоявшего на пороге. По его знаку все посмотрели в ту же сторону. В комнате стало тихо, как в могиле.

Эндрю Фэлкон, одетый в смокинг, тоже улыбался.

— Добрый вечер, господа, — негромко проговорил он. — Приглашения я почему-то не получил, но все же решил прийти. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

Тернер Прескотт рухнул на стул и закрыл лицо руками.

— Что это с вами, Тернер? — осведомился Фэлкон. — Вы словно призрак увидели. Впрочем, наверное, на это вы и рассчитывали. В таком случае вынужден огорчить вас — я все еще жив.

— Что это?.. как это?.. — забормотал, не веря глазам своим, Резерфорд.

— Этого не может быть, — прошептал Грэнвилл Уинтроп.

Фэлкон медленно пересек комнату и остановился возле него.

— Я прекрасно понимал, конечно, что вы не успокоитесь, пока не найдете тех папок. Понимал я и то, что, как только вы найдете их, тут же начнете охоту на меня. А включение в «Семерку» — это так, обманка. Но я переиграл вас, Уинтроп. Я всех вас переиграл. — Фэлкон оглядел присутствующих и рассмеялся. — Не стоило меня подставлять. Кстати, что-то долго искали вы эти папки, мне уж пришлось самому наводить вас через Алексис. Но имейте в виду, Грэнвилл, то, что попало к вам в руки, — это копии. Оригиналы по-прежнему у меня. Впрочем, откуда вам это знать — ведь Чеймберс умер. А он был единственным, кто отличил бы оригинал от копии.

Вслед за Прескоттом на стул опустился Уэнделл Смит. Другие по-прежнему стояли, и, не в силах вымолвить ни слова, растерянно оглядывались по сторонам.

— Но ведь я говорил с Фениксом Греем не далее, как сегодня утром. И он сказал, что дело сделано. Вы лежали в постели и... — Резерфорд словно сам себя уговаривал, упорно не желая верить своим глазам.

— Ворвавшись в спальню, старина Феникс немедленно открыл пальбу. Что позволило мне как следует прицелиться. Ну да, я вовремя залез в гардероб, оттуда и стрелял, угодив ему в плечо и в ногу — сзади. «Магнум» сорок четвертого калибра — надежная штука, работает безотказно. Он говорил с вами из больницы. Федералы накачали его какими-то весьма действенными лекарствами, и он просто повторял то, что ему велели.

— Но как вы узнали, что Феникс должен появиться у вас? — Уинтроп поставил бокал с шампанским на безупречно накрахмаленную скатерть. — Все ясно, Алексис все-таки выдала меня! Так я и знал!

— Да нет, Грэнвилл, — покачал головой Фэлкон, — она оставалась верна вам до того самого момента, как Феникс всадил ей пулю в лоб.