В кают-компании его ждало всего одиннадцать моряков — остальные члены экипажа, в котором когда-то насчитывалось шестьдесят восемь человек, погибли или повредились рассудком. Капитан надел парку и теплые ботинки и повел своих людей наверх по трапу Откинув крышку люка, словно открыв двери ледяного ада, они поднялись на палубу и очутились на ослепительно-белом просторе.

Воющие ветра осыпали их мириадами ледяных кристалликов, безжалостно впивавшихся в кожу на страшном сорокаградусном морозе. Невозможно было рассмотреть, где льды, а где небо, где начинается верх и кончается низ. Борясь с порывами ветра, Фицджеймс на ощупь двинулся по заваленной снегом палубе к трапу и ступил на паковый лед.

Всего в полумиле находился второй корабль экспедиции — «Террор», также затертый льдами. Но из-за пурги видимость не превышала нескольких ярдов. Если они не отыщут судно, то будут обречены на смерть посреди ледяной пустыни. Путь между кораблями отмечали деревянные колышки, вбитые в лед через каждые сто футов, вот только при такой погоде поиск меток становился поистине непосильной задачей.

Фицджеймс достал компас и взял азимут двенадцать градусов — именно там, как он знал, стоит «Террор». На самом деле корабль находился восточнее выбранного курса, однако близость к магнитному полюсу искажала показания прибора. Моля Бога, чтобы со времени их последней вылазки лед не переместился, капитан зашагал вперед, склонившись над компасом и борясь с порывами ветра. Остальные члены команды уцепились за веревку, и группа побрела по ледяному полю, словно гигантская многоножка.

Ледяной ветер бросал острые снежинки, они безжалостно впивались в лицо, но молодой капитан шел вперед, опустив голову и не отрывая глаз от компаса. Отсчитав сто шагов, он остановился и посмотрел вокруг. К счастью, первый колышек оказался неподалеку, хотя при такой пурге его было сложно заметить. Миновав метку, Фицджеймс снова сверился с компасом и направился к следующему ориентиру. Вереница людей двигалась от колышка к колышку, перебираясь через наметенные сугробы, которые порой достигали тридцати-сорока футов в вышину. Фицджеймс старался думать лишь об этом переходе, отбросив в сторону сожаления о покинутом на волю безумцев корабле. В глубине души он понимал, что иначе было нельзя. После трех лет во льдах Арктики приоритеты поменялись — теперь надо выжить во что бы то ни стало.

И вдруг раздался внезапный грохот, едва не убивший его надежды. Звук был такой силы, что перекрыл вой ветра. Он походил на пушечный выстрел, только капитан понял сразу: это трещит под ногами лед, многометровые слои которого постоянно находятся в движении, то сжимаясь, то расширяясь.

С тех пор, как в сентябре 1846 года оба судна экспедиции застряли во льдах посреди огромной ледяной равнины под названием море Бофорта, вместе с полосой дрейфующего льда их отнесло на двадцать миль. Лето 1847 года выдалось холодным, и лед не растаял, да и нынешняя весна теплой погодой не радовала. Надежда на то, что летом корабли освободятся из ледяного плена, была совсем ничтожна. В то же время подвижки льда несли смертельную опасность, угрожая сломать корпус, словно спичечный коробок… Шестьдесят семь лет спустя Эрнест Шеклтон будет беспомощно наблюдать, как его корабль «Стойкий» сжимают и крушат льды Антарктики.

Сердце Фицджеймса застучало, как молот, и он пошел быстрее. Вдали снова послышался зловещий треск льда. Веревка в его руках натянулась, поскольку многие не успевали, однако темп снижать он не стал. Наконец сквозь метель проглянула темная глыба.

— Вот он! — крикнул капитан. — Шире шаг, мы почти добрались!

В едином порыве моряки бросились к цели.