Питер Бенчли. Бездна
Посвящаю Тэдди и Эдне Такер
1943
Около десяти утра капитан заметил, что ветер начинает стихать. Сидя в каюте и рассеянно перелистывая страницы журнала, купленного в Норфолке кем-то из команды, он внезапно ощутил изменение в движении судна, смягчение свиста водяного потока вокруг корпуса, услышал приглушенные хлопки парусов, набирающих ветер. Соскочив с койки, он потянулся и направился к выходу. На переборке слева от двери была смонтирована панель с медными метеорологическими приборами. Стрелка барометра стояла на отметке 29,75 дюймов ртутного столба. Капитан стукнул пальцем по стеклу, и игла быстро сползла к 29,5. Выйдя на палубу, он двинулся к корме, принюхиваясь к легкому бризу и всматриваясь в линию горизонта. Небо было безоблачным, но в воздухе сгущалась неясная желтоватая дымка. Капитан прищурился. Вдалеке быстро формировались гряды тонких перистых облаков. Первый помощник – молодой бородатый шотландец – стоял за штурвалом, направляя судно по невысоким пока волнам. Увидев капитана, он небрежно кивнул. – Установили главный? – спросил капитан. – Да, и средний. Замедляем ход. – Это ненадолго. Надвигается шторм. – Сильный? – Трудно сказать. И радио проклятое молчит. Война слишком затянулась, можно разучиться пользоваться передатчиком. Но сдается мне, что шторм будет отменный. Барометр сильно упал. Помощник взглянул на часы. – Сколько еще нам нужно пройти? – Пятьдесят – шестьдесят миль. Это до Нарроуза. Там осмотримся. Может, решим пробраться в Гамильтон или в Сент-Джордж. – Не стоит чересчур беспокоиться, – сказал помощник, улыбаясь и похлопывая по штурвалу. – Он еще нам послужит! Капитан сплюнул на палубу. – Эта развалюха? Вполне соответствует своему названию. Такой же большой и неповоротливый, как Голиаф. – Он взглянул на небо. – Ладно, по крайней мере, успеем пересечь этот проклятый пролив. К часу дня плотные серые облака обложили все небо. Ветер усилился до тридцати узлов, взбивая белые шапки пены на поверхности океана, поднимая огромные волны и обрушивая их на нос “Голиафа”, так что деревянный корпус сотрясался. Один за другим два коротких, но мощных дождевых шквала накрыли судно, а с юго-востока надвигалась новая черная масса облаков. Капитан, переодевшись в резиновый комбинезон, стоял рядом с помощником, старавшимся удерживать постоянный курс. Боцман, маленький жилистый человек, голый по пояс и промокший до костей, торопливо прошел с кормы к капитану. – Они в безопасности? – спросил капитан. – Да, – ответил боцман. – Но, зная их цену, не могу понять, почему ампулы упакованы в сигарные коробки. Возиться с ними – все равно что плясать на яйцах. – Битые есть? – Пока не видел. Они отгорожены мешками с мукой. Первые тяжелые капли дождя застучали по лицу капитана. – Держись курса один-два-ноль, – сказал он помощнику. – Хочу еще немного сократить путь. Если не ошибаюсь, проклятая буря пока не разгулялась в полную силу. Внезапно направление ветра переменилось на юго-восточное. Его порывы усиливались, трещала оснастка, струи дождя нещадно стегали моряков по лицам. – Давай ноль-два-ноль! – заорал капитан, пытаясь перекрыть шум ветра. – Мы можем остановиться! – ответил помощник. Нос “Голиафа” пропорол волну. Где-то впереди с грохотом оторвался кусок обшивки и понесся к корме, ударяясь о переборки. |
