Генри Миллер. Черная весна
Тропики любви - 2
ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ОКРУГ
Все, что не посреди улицы, фальшиво, вторично - иными словами, литература.
Я патриот. Патриот четырнадцатого округа в Бруклине, где меня воспитали.
Остальная часть Соединенных Штатов для меня не существует; разве что как идея, или же история, или литература. Десяти лет от роду я был
вырван из родной почвы и пересажен на кладбище, лютеранское кладбище, на котором могильные плиты всегда бывали опрятны и венки никогда не
увядали.
Однако я родился на улице и воспитывался на ней. "Эта постмеханическая распахнутая улица, где прекраснейшая и галлюцинирующая железная
растительность..." и так далее. Рожденный под знаком Овна, который наделяет человека пламенным, активным, энергичным и довольно беспокойным
телом. Да еще с Марсом в девятом доме!
Родиться на улице - значит всю жизнь скитаться, быть свободным. Это означает случайность и нечаянность, драму, движение. И превыше всего
мечту. Гармонию не соотносящихся между собою фактов, которая сообщает твоим скитаниям метафизическую определенность. На улице узнаешь, что такое
в действительности человеческие существа; иначе - впоследствии - их изобретаешь. Все, что не посреди улицы, фальшиво, вторично - иными словами,
литература. Ничто из того, что называют "приключением", никогда не сравнится с духом улицы. Неважно, полетишь ли ты на полюс, будешь сидеть на
дне океана с блокнотом в руках, сровняешь один за другим девять городов или, подобно Куртцу, проплывешь вверх по реке и сойдешь с ума. Все
равно, сколь бы волнующа, сколь бы нестерпима ни была ситуация - из нее всегда есть выходы, всегда есть изменения к лучшему, утешения,
компенсации, газеты, религии. Но когда-то ничего этого не было.
Когда-то ты был свободен, дик, смертоносен...
505 Парни, перед которыми ты преклонялся, впервые выйдя на улицу, остаются с тобой на всю жизнь. Они - единственные реальные герои. Наполеон
же, Ленин, Капоне - все суть фикция. Наполеон для меня ничто в сравнении с Эдди Карни, который поставил мне первый в моей жизни фонарь под
глазом. Ни один из когда-либо встреченных мною людей не выглядел столь величественно, царственно, благородно, как Лестер Рирдон, кто одним тем,
как вышагивал вдоль улицы, уже внушал страх и восхищение. Жюль Берн отродясь не заводил меня в места, какие извлекал из рукава Стенли Воровски,
когда на дворе темнело. Робинзон Крузо страдал нехваткой воображения по сравнению с Джонни Полом. Всех ребят из Четырнадцатого округа по-
прежнему осеняет некая аура. Они не были изобретены или придуманы. Они были настоящие. Имена их звенят золотыми монетами: Том Фаулер, Джим
Бакли, Мэтт Оуэн, Роб Рэмси, Харри Мартин, Джонни Дани, не говоря уже об Эдди Карни или великом Лестере Рирдоне. Вот, даже теперь, произнося
"Джонни Пол", я чувствую дурной привкус во рту от этого сочетания имен двух святых*. Джонни Пол был живым Одиссеем Четырнадцатого округа; то,
что позже он стал водителем грузовика, не имеет значения.
До великих перемен никто, казалось, не замечал, что улицы уродливы и грязны.
Если канализационные люки бывали открыты, ты затыкал нос. Если сморкался - находил в носовом платке не нос, а сопли. Больше было внутреннего
покоя, умиротворенности. Имелись салун, бега, велосипеды, верные женщины и скаковые лошади. Жизнь еще двигалась неспешно. По крайней мере, в
Четырнадцатом округе.
|