Мэрион Зиммер Брэдли. Черное и белое
— Никогда, — эхом отозвалась женщина, — во всяком случае, на Земле. — Да, на Земле. Они сидели в комнате единственного дома, оставшегося целым с ТОГО ДНЯ, среди развалин того, что когда-то называлось Гарлем. Прежде здесь был пивной бар. Стены были броско размалеваны, пестрели изображениями женщин в похотливых позах, уже давно ничего не значивших, а зеркало над баром было разбито и мелкие осколки стекла усыпали пол, так что ни он ни она не осмеливались ходить босиком; к тому же из щелей в паркете все еще торчали осколки бутылочного стекла. Вот уже три месяца они жили здесь — с тех пор, как они нашли друг друга и поняли, что они последние мужчина и женщина в Нью-Йорке, а может быть, и на всем Североамериканском континенте, и, кто знает, может, и на всем земном шаре. — Я читала про Адама и Еву, — произнесла женщина с коротким горьким смешком. — Но мне никогда и в голову бы ни пришло, что придется сыграть одну из этих ролей. Смех, да и только. — Не стоит так нервничать! — умиротворяюще произнес мужчина. Он уловил грань, за которой начиналась истерия, которую проще предупредить, чем остановить после того, как она начнется. — Не стоит. — Кэти, — нежным тоном сказал он, — ты слыхала старую поговорку: «Я бы не женился на ней, даже если бы она была последней женщиной на Земле?» — О, Джефф… — Ради бога! — взорвался мужчина и встал, челюстные мускулы под темной кожей напряглись. — Не говори так, Кэти! Ради бога! Дай мне зеркало, если сможешь найти его в этой пустой крысиной норе. Но не говори ТАК! С глубоко затаенной горечью он сказал: — Кэти, завтра я останусь здесь и буду жить, если только не сойду с ума и не покончу с собой. — И я тоже. — Пораскинь мозгами, Кэти. Я полагаю, эти места были заселены давно. Во всяком случае, наши предки поселились здесь около трех столетий тому назад. Мы с тобой — более-менее цивилизованные люди. И это хорошо, — он разжал кулаки и откинулся в кресле. — Ты полагаешь, это действительно хорошо? — мягким тоном спросила Кэти. Красные огни над баром — электростанция все еще давала ток — бросили отсветы на ее прекрасные светлые коротко подстриженные, как и у мужчины, волосы, когда она сделала шаг в его сторону. Мужчина взглянул на нее, и на мгновение зажмурился от их красноватого блеска. — Я знаю только, что мы оба — продукты нашей цивилизации, Кэти. Хорошей или нет — не мне судить. Да и кому теперь это интересно? Иди-ка в постель, девочка! Уже давно за полночь, и, сдается мне, мы пообещали друг другу, что не будем никогда больше обсуждать это. — Извини, — кивнула девушка. Она встала, сощурившись. — Джефф, давай завтра поглядим, может, где нибудь еще есть целые лампочки? А то эти красные штуковины сведут меня с ума! Он рассмеялся. — Это все равно, что найти иголку в стоге сена. «Яркие огни Нью-Йорка» — а я должен искать хоть одну целую лампочку! Ладно, Кэти, я отыщу тебе ее, даже если сам буду вынужден превратиться в светящийся столб. — Доброй ночи, Джефф. — Доброй ночи, Кэти. Мужчина сидел, не двигаясь, до тех пор, пока не услышал, как защелкнулся изнутри дверной замок. Зажглась табличка — когда-то здесь был знаменитый ночной клуб — сообщавшая: «Извините, свободных мест нет.» Джефф вытащил из кармана какую-то вещицу и начал ее разглядывать. Это был ключ, ключ, подходивший к ЭТОМУ замку. Он открыл дверь и вышел на улицу. |
