Владислав Крапивин. «Чоки-чок» или Рыцарь Прозрачного Кота
Первая часть Дом на улице Крайней
Новость
Кривую баньку в заброшенном саду не топили уже много лет. Тепла в ней совсем не осталось. Но запах березовых веников несмотря ни на что сохранился. Ыхало любило этот запах. Поэтому в летнее время оно проживало в баньке как на даче. Уютно здесь было и спокойно. Иногда Ыхало забиралось на верхнюю полку и впадало в сладкую спячку на несколько суток. В конце июня, после недельной спячки, Ыхало сидело на полке и беседовало с тенью кота Филарета. Тень упрекала Ыхало: — Дрыхнешь без задних ног, все новости проспало. А мне и поговорить не с кем… — Ну какие, Филаретушка, в нашей жизни могут быть новости, — почесываясь, кряхтело Ыхало. — Громадные, мур-мяф меня подери! Старуха уехала! Насовсем! — Насовсем?! — Ыхало подпрыгнуло и стукнулось макушкой о низкий потолок. — Не врешь? Тень Филарета поудобнее уселась на стенке холодной печки, полизала растопыренную лапу (точнее, тень лапы). — Зачем же мне врать? Не первое апреля… Уехала к брату в Калугу, решили вдвоем век доживать. По-моему, правильно… — А дом? — А дом продала. Почти со всем имуществом. Даже часы с Петрушей оставила. И Большую картину… — А кто новый хозяин? — осторожно спросило Ыхало. Потому что хуже, чем при старухе, не будет, но все-таки… — Хозяин — художник… — Да ну? Как Орест Маркович, значит! — Именно! Именно, дорогой Ых! Мало того. Они, можно сказать, родственники!.. Ну, не в полном смысле родственники, а, так сказать, духовные. — Ты выражайся попроще, я ведь необразованное. — Ладно, не притворяйся… А дело вот в чем. У первого-то нашего хозяина, у Ореста Марковича Редькина, было много учеников. И самый талантливый — Иванов Иван Климович. Тот, самый, у которого знаменитая картина «Необозримые просторы». А у этого Иванова, у Ивана Климыча, тоже были ученики. Как бы уже творческие внуки Ореста Марковича. Вот один-то из этих внуков, Пеночкин Евгений Павлович, и купил дом… Как прочитал объявление о продаже, сразу кинулся. «Это, — говорит, — колыбель моего вдохновения. Меня сюда однажды в детстве учитель приводил, когда Орест Маркович еще жив был, только седой весь. И я ему свои рисунки показывал, а он меня гладил по головке…» — Как трогательно, — сказало Ыхало. — Помню, как меня Орест Маркович тоже гладил по темечку. — Да и меня, мурр-мяу… — разнеженно заметила тень. — То есть не меня, конечно, а… ну, в общем, ясно… — Ясно, ясно, — вздохнуло Ыхало. — Орест Маркович душевный человек был. Не то что старуха… Она небось за дом-то несусветную цену заломила? А? — Да уж не без того… — А хозяин-то новый… Он, видать, человек не бедный? — Тут целая история, Ых. Поучительная и счастливая, — с удовольствием сообщила тень Филарета. — Он был совсем даже не богатый. Наоборот, еле на хлеб и краски хватало. Но на недавней, на весенней выставке заметили его и стали хвалить. Талант, он ведь себя все равно рано или поздно покажет… — От похвал до богатства далеко, — недоверчиво сказало Ыхало. — Ну, речь тут не о богатстве… Однако если художника хвалят, у него и картины покупают. Сперва одну, вторую, а там, глядишь, и очередь за ними стоит. |
