Пазл сложился.

Вот, значит, что его беспокоило. Знакомая ситуация – бывшая жена одно время сдавала их киевскую двухкомнатную, в которой он теперь жил. Любой человек, который в силу тех или иных обстоятельств решает предоставить собственное жилье посторонним, автоматически прячет от чужих глаз все ценное и интимное, выкладывая «на поверхность» то, что может понадобиться гостям в первую очередь.

Скажем, комплект чистого белья и расхожей посуды.

Эти два месяца в доме тети Гали кто то жил.

Кто именно – знает только Светлана Ивановна, ключи оставались у нее.

А если это так, почему соседка ни словом не обмолвилась?

11

Выяснить с ходу не удалось.

Светланы Ивановны не оказалось дома. Суббота – значит, с раннего утра она отправилась на рынок, а разыскивать ее там Антон не собирался. Рано или поздно вернется домой. Да и что за срочность, зачем отрывать пожилую женщину от дел?

По крайней мере, насколько он помнил, все остальное в доме было в порядке, ничего не пропало, так что особо и беспокоиться не о чем. Поэтому до возвращения соседки он решил посетить те закоулки, куда до сих пор не удосужился заглянуть.

Начал с гаража.

Ворота его, как Антон уже успел заметить, вообще не запирались – внутри давным давно не было ничего ценного. В углу – лопаты, грабли, сапки, садовая лестница, рулон старого рубероида, кусок грязного, скомканного, а не свернутого как следует, брезента – словом, тот хлам, который, по мнению хозяев таких домов, необходим в хозяйстве.

Сделав себе пометку – первым делом освободить гараж и использовать по назначению, а в перспективе возвести новый, – Антон прикрыл створку ворот и отправился на чердак.

Забраться туда можно было только с тыльной стороны дома. У стены лежала еще одна лестница, покороче садовой. Антон вытащил ее, приставил к стене и начал осторожно подниматься, пробуя ногой скрипучие рассохшиеся перекладины. На скобах чердачной двери болтался такой же замок, как и на люке погреба, но более старый. Очевидно, чердаком тетя Галя пользовалась от случая к случаю. Оно и понятно – с ее то здоровьем балансировать на расшатанной лестнице!

Отперев замок и открыв дверь, Антон заполз внутрь, вдыхая запахи пыли, старой соломы и луковой шелухи. Когда то чердак использовали в качестве сеновала, а на потолочных балках подвешивали золотистые связки лука – для просушки. Свет проникал сюда только через дверной проем, слухового окна не было.

Он выпрямился и осмотрелся: ветхих сундуков с семейными сокровищами нигде не видно. Затем прошелся по чердаку, подсвечивая фонариком мобильного и заглядывая во все углы и под скаты кровли. Ничего примечательного. Затем выбрался наружу и спустился вниз. Чердачную дверь оставил открытой, но лестницу убрал. Сделал еще одну пометку: со временем переоборудовать чердак в мансардное жилое помещение, а может, и вовсе избавиться от него, достроив вторым этажом что то вроде мезонина.

Теперь оставался только погреб.

В прихожей по прежнему витала стойкая смесь запахов, но сейчас к ней примешивался еще один – необычный, гнилостно сладковатый. Поразмыслив, Антон обнаружил выключатель – тот прятался за плитой. Щелкнул, но сквозь узкие щели в крашеных досках, из которых была сколочена крышка люка, не пробилось ни лучика. Выходит, и там лампочка перегорела?

Опустившись на корточки, Антон вставил в скважину замка последний из еще не использованных ключей, легко повернул и освободил дужку из петель. Затем не без усилия отвалил крышку.

В лицо ударил густой смрад.

Пахло моргом.

Иначе и не скажешь. Этот тяжкий, вызывающий тошноту запах ни с чем не спутать.

Запах смерти и разложения.