Тим Пауэрс. Чёрным по чёрному
ПРОЛОГ
Оставьте христианам пиво, И жизнь пойдет у нас на диво.
Сэр Уильям Эшбесс
День Всех Святых, 1529
С почти нелепой осторожностью старик пронес поднос с пивом через освещенную солнцем комнату к кровати у окна, где подпертый подушками, покоился еще более древний старец. Изножье кровати было вымазано слоем засохшей глины. – Извольте, сир, – проговорил старик, наливая темную жидкость в глиняную чашку, которую старый король взял со столика рядом с кроватью. Король поднес чашку к губам и понюхал. – О! – вздохнул он. – Великолепно настоялось. Даже запах бодрит. Его собеседник уже поставил поднос на столик, отодвинув в сторону заржавленный наконечник копья, что был положен рядом с чашкой. – Недостает нескольких унций, – признался он. – Вечером на Пасху он пробрался вниз и выпил чашку. Король отхлебнул и в упоении зажмурился. – И вправду великолепное пиво. Он открыл глаза и взглянул на другого старика. – Пожалуй, нам не стоит жалеть для него одной чашки, Аврелиан. С учетом всех обстоятельств мы вполне можем ему это позволить.
КНИГА ПЕРВАЯ
И не осталось образов знакомых, Деревьев, неба или моря, Иль зелени полей. Лишь некие таинственные формы, Что не живут привычной людям жизнью, Движеньем медленным терзали днем мой разум И наполняли сны страданьем.
Уильям Вордсворт
Глава 1
Всю ночь горячий ветер метался над Адриатикой, и от переполненных доков возле арсенала до Исола‑ди‑Сан‑Чиара у западной горловины Большого Канала старый город скрипел на сваях, точно огромный изношенный корабль. Облака обрывками парусов неслись по лику полной луны, переплетаясь с силуэтами сотен фантастических шпилей и куполов. Впрочем, в узком рукаве Рио‑де‑Сан‑Лоренцо укрепленная на носу гондолы чадящая масляная лампа отбрасывала на воду больше бликов, чем луна с небес, и Брайан Даффи потянулся через борт, чтобы разогнать пальцами желтые блики на черной воде. Он неуверенно поерзал на сиденье, чувствуя неловкость из‑за того, что путешествовал за чужой счет. – Правь к фондамента, – наконец проворчал он. – Оттуда я пройдусь пешком до своей лодки. Гондольер послушно погрузил длинный шест в дно канала. Крошечное суденышко накренилось, замерло и устремилось к набережной, заскрежетав килем о скрытую под водой лестницу. – Спасибо. – Даффи поднырнул под навес фельце и сделал длинный шаг на сухую ступеньку, пока лодочник удерживал гондолу на месте. Поднявшись на набережную, Даффи обернулся: – Мароццо заплатил за всю дорогу до Рива‑дельи‑Шьявони. Верни ему сдачу. Гондольер пожал плечами: – Может и верну. Он оттолкнулся от лестницы, изящно развернул свою лодку и начал продвигаться обратно по блестящей воде, негромко выкрикивая «Стали!» в надежде на новый заработок. Даффи какое‑то время смотрел ему вслед, потом повернулся на пятках и широким шагом направился по набережной к югу, в сторону Понте‑деи‑Грици – Греческого моста. От выпитого за вечер количества вальполичеллы его немного пошатывало, и устроившийся подремать под мостом уличный грабитель встрепенулся, заслышав неуверенную поступь ирландца. Наметанным глазом грабитель оглядел приближающуюся фигуру, отметив длинный поношенный плащ – свидетельство частых ночевок под открытым небом, стертые на пятках высокие сапоги, уже лет двадцать как вышедшие из моды, и рапиру с кинжалом, которые, по‑видимому, представляли у путника единственную ценность. |
