Андрей Шляхов. Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не местоДоктор Данилов – 2
«В конце концов, главное в жизни — это сама жизнь».
Глава первая ЭПИДУРАЛЬНАЯ АНЕСТЕЗИЯ
— Вы так и будете сидеть и ничего не делать? — услышал Данилов, еще не успев войти в родовой зал. — За что вообще я вам плачу? Медсестра-анестезист Ира закатила глаза и вздохнула: очередной скандалист, да еще «договорной». Данилов ободряюще подмигнул ей и указал взглядом на часы, висевшие над входом. До конца дежурства оставалось четыре часа. Индивидуальный родильный бокс меньше обычного, общего, а в остальном такой же. Все в нем есть: и особенная кровать, хочешь — поднимай ее с любой стороны, хочешь — складывай, хочешь — выдвигай поручни, чтобы получилось специальное кресло для родов; и столы — стационарный и передвижной, — полные блестящих инструментов устрашающего вида, пока, впрочем, прикрытые полупрозрачной тканью; и два стеклянных медицинских шкафа с не менее специфическим содержимым; и еще один шкафик — со стерильным нутром; и наконец, пеленальный стол для новорожденных, да не простой, а с подогревом, и — не дай бог пригодится — передвижной аппарат искусственной вентиляции легких, сокращенно «ивеэл». Кроме того — холодильник для лекарств, стол с детскими весами, передвижной четырехрефлекторный светильник, два таза на подставках, два винтовых табурета, большой фиолетовый гимнастический мяч для «мягких» родов и два больших контейнера — для медицинского мусора и для грязного белья. Удивительно гармонично все это размещалось в небольшом помещении. На потолке, помимо обычных светильников — бактерицидный кварцевый облучатель. Часы на стене над дверью, кондиционер у окна — все, как обычно, чистое, белое, мерно гудящее или спокойно дожидающееся своего часа. Спокойно? Как бы не так. В комнате резко пахло специфическим, непередаваемым и неповторимым, запахом родового зала. Роженица — полная, рыхлая, с отечным лицом, — стонала и приподнималась на кровати, а потом снова ложилась, тщетно пытаясь улечься поудобнее. Вокруг нее стояли трое — заведующая родильным отделением доктор Юртаева, акушерка Пангина и незнакомый Данилову мужчина в медицинской шапочке, халате и бахилах поверх обычной одежды — кандидат в счастливые отцы. Именно его крики были слышны Данилову еще из-за двери. — Владимир Александрович! — Голос доктора Юртаевой слегка дрожал. — Необходимо решить вопрос об эпидуральной анестезии… Собственно, все уже было решено: будущая мать заранее спросила акушера, тот не возражал, и Данилову предстояло попросту произвести манипуляцию. Конечно, только врач-анестезиолог мог решить, годится ли для конкретного человека конкретный вид обезболивания; но акушеры в девятом роддоме — врачи грамотные, «неслучайные», можно сказать, врачи, и не станут «дергать» дежурного анестезиолога попусту. Раз позвали, значит, нет противопоказаний. Тем более что заведующий отделения анестезиологии и реанимации обязательно осматривает всех «платных» пациентов, чтобы подобрать максимально подходящий вид обезболивания, и вообще — для порядка. В конце концов, за свои почти семьдесят тысяч рублей люди заслуживают того, чтобы вокруг них немного похлопотали. Самому Данилову претило деление пациентов на «платных» и «бесплатных». Не как борцу за социальную справедливость (Данилов знал, что она недостижима), а как врачу, обязавшемуся «внимательно и заботливо относиться к больному, действовать исключительно в его интересах независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств». |
