Джоди Пиколт. Дорога перемен
Посвящается Тиму — за все, что ты мне подарил
С благодарностью
Автор выражает благодарность большому количеству людей и организаций за предоставленную подробную информацию: Саре Дженман, библиотекарю из Аквариума в Новой Англии, Центру прибрежных исследований в Принстауне; Институту фундаментальных исследований в Линкольне; садам «Ханипот» и ферме Шелбурн в Стоу. Особую благодарность — Кейти Дэсмонд за ее неутомимую работу у копировального аппарата, моим родным, которые прочли рукопись и поддержали мои начинания, и всем людям, чьим опытом я воспользовалась при создании этой книги. И наконец, эта книга не вышла бы в свет без помощи Лауры Гросс, моего агента, которая всегда верила в меня, и Фионы Маккрей, моего редактора, чей профессионализм трудно переоценить.
Пролог Ребекка
В верхнем правом углу снимка виден миниатюрный самолет, причем кажется, что он летит мне прямо в лоб. Он совсем крошечный, синевато-стального цвета — длинный раздутый овал, который посредине перерезают его собственные крылья. По форме он на самом деле напоминает крест. Самолет — первое, на что обратила внимание моя мама, когда мы получили из Массачусетса эту фотографию. — Видишь, Ребекка, — сказала она. — Это знак. Когда мне было три с половиной года, я пережила авиакатастрофу. С тех пор мама неустанно повторяет мне, что я рождена для чего-то особого. Не могу сказать, что я разделяю ее уверенность. Я даже ничего не помню. Они с папой поссорились — все закончилось тем, что мама рыдала у мусорного контейнера, а папа снимал со стен подлинники картин и бережно укладывал их в багажник своего «Шевроле-Импала». В результате мама увезла меня к своим родителям в открытый всем ветрам желтый домик в Бостоне. Отец звонил не переставая. Грозился обратиться в ФБР, если она не отправит меня домой. И она уступила, но сказала, что сама со мной не поедет. На самом деле она выразилась так: «Прости, милая, но я не могу больше терпеть этого человека». Потом нарядила меня в вязаный костюмчик лимонного цвета и белые перчатки. Подвела к стюардессе в аэропорту, поцеловала на прощание и сказала: «Перчатки не потеряй. Они стоят кучу денег». Я мало что помню о катастрофе. Вокруг все рушилось, самолет раскололся пополам прямо перед восьмым рядом. Единственное, что я помню, — как крепко вцепилась в эти перчатки, чтобы не потерять, как замерли люди, а я не знала, можно ли дышать. Я мало что помню о катастрофе. Но когда я стала достаточно взрослой, мама рассказала мне, что я оказалась одной из пяти выживших. Рассказала, что мою фотографию напечатали даже на обложке «Таймс» — изображение плачущей девочки в обгоревшем желтом костюмчике с распростертыми руками. Какой-то работник сделал этот снимок фотоаппаратом «Брауни» и передал его в прессу, благодаря чему растрогал миллионы сердец в Америке. Она рассказала мне о пламени, которое достигало неба и разрывало тучи. Она призналась в том, какой мелкой показалась ей ссора с моим отцом. Водитель грузовика сфотографировал нас в тот день, когда мы уезжали из Калифорнии. В уголке этот самолет. Мамины волосы собраны в конский хвост. Она неловко обхватывает мои плечи, крепко вцепившись пальцами мне в шею, как будто пытается удержать меня. Она улыбается. На ней одна из отцовских рубашек. Я не улыбаюсь. Я даже не смотрю в объектив. Водителя грузовика звали Флекс. У него была рыжая борода, но не было усов. Он сказал, что самое лучшее в Небраске — это мы. Флекс делал снимок своим фотоаппаратом — мы слишком спешили и не прихватили наш. Он сказал: — Я вас сфотографирую, а вы оставите свой адрес, и я вам вышлю снимок. Мама ответила: — Почему бы и нет! — и дала адрес съемной квартиры своего брата. |
