Эдуард Лимонов. Книга Воды
Предисловие
Всё содержащееся под этой обложкой называется «Книга Воды». Можно было бы назвать её «книга времени». Потому что оно о времени. Но я предпочёл воду. Вода несёт, смывает и нельзя войти в одну воду дважды. В результате получилось странное произведение: появились географические воспоминания, судьбоносные совпадения. Так я побывал на одном берегу Адриатики – в Венеции в 1982 году в очень странной компании, а через одиннадцать лет брёл по противостоящему берегу Адриатики – балканскому, с автоматом, в составе отряда Военной полиции ныне покойной Республики Книнская Краина. Летом 1974-го я проехал сквозь Гагры направляясь в сторону Гудаут в спортивном автомобиле француза в компании красивых женщин, а в 1992 бродил по заросшему сорной травой пляжу Гудаут – авантюрист, приехавший на помощь абхазской республике.
Ещё оказалось, что я выловил в океане времени самые essеntide предметы: так, прочитав первые сорок страниц рукописи, я обнаружил только войну и женщин. Автоматы и сперма внутри дыр любимых самок – вот каким оказался немудрящий итог моей жизни. Часть подобного выбора необходимо списать за счёт места написания книги – военная тюрьма для врагов государства, но ведь не всё же!
Некоторые эпизоды этой книги мелькали и в других моих книгах, но будучи представлены в ином контексте они были лишены глубины и невыделенны, имели характер эскизов. Здесь они дописаны и приобрели самостоятельный характер. «Книга Воды» – это о водах жизни, потому намеренно смешаны её эпизоды, как смешаны воспоминания памяти, или предметы несутся в воде. Перед тобой, читатель, – оригинальная книга воспоминаний. А так как мои наклонности всегда были двойственны – я с ранних лет проявил себя и как Дон Жуан или Казанова, одновременно преследуя будущее солдата и революционера (ориентируясь на Бакунина и Че Гевару), то и результат получился двойственным: перед тобой смесь «Боливийского дневника» с Воспоминаниями Казановы.
МОРЯ
Средиземное море / Ницца
Наташа была рослая девушка с фигурой пловчихи. Плавала она очень серьёзно. Тщательно одевала на голову шапочку, задумчиво входила в воду, лишь в последний момент позволяла себе тихо взвизгнуть, когда зайдя достаточно глубоко, уже ложилась на волну, чтобы плыть. После этого она серьёзно выполняла работу плавания и не любила, чтобы на неё брызгали, приближаясь, другие пловцы. Я видел её с пляжа и говорил себе «Вот плывёт моя жена». На пляже в Ницце могли спокойно увести наши вещи, потому мы не плавали вдвоём. Она приходила из моря, я – уходил в море, никого третьего или четвёртого с нами не было. Море было роскошное. Как на туристских проспектах аквамариновое. Портило море только неумолчное гудение автомобилей по английскому променаду. Улица тянулась вдоль пляжа наверху, и бензиновые выхлопы, раскалённый асфальт, многие тысячи раскалённых вонючих железных тел автомобилей ощущались и внизу, у моря. Вода была как парное молоко. Наташа была злая. Потому что у нас не было компании. Мы приехали в Ниццу из городка Безье вдоль всего побережья Средиземного моря. В Безье нас провожал Мишель Бидо в сандалиях. Худой и ироничный. Наташи он боялся. Мы прожили у него в деревушке Кампрафо три недели и одичали. В деревушке летом одиннадцать жителей, – считая нас. Зимой жителей было восемь. В Ниццу мы ехали через Тулон, Марсель, Канны в поезде, где были открыты окна и люди стояли как в русской электричке. Люди были простые: весёлые арабы, матросы в шапочках с помпонами. Было много пьяных. Со свистом проносились мимо платформы с пальмами. В том поезде Наташа чувствовала себя много лучше чем в Кампрафо, потому что на неё смотрели арабы и матросы и одобряли её. Она всегда нравилась простому, немудрящему полукриминальному люду.
|
