Александр Зорич. Конан и Смерть
Через удушливый ельник, стеснивший мощеную дорогу до ширины третьесортной тропы, пробирались двое. Среди этих двоих огромным ростом, богатырским разворотом плеч, солдатской стрижкой а ля Тиберий и свирепостью лица, не смягченного подлыми благами цивилизации, выделялся тот, кто вышагивал позади. Это был Конан, варвар из Киммерии. – А правда, что датчане называют ясень «конем Одина»? – Правда. – А когда они хотят сказать «медведь», говорят «волк пчел»? – Временами – да. – А «море»? Они и впрямь говорят «дорога китов»? – И еще «лебединая дорога». Заморский король Конан недобро поглядел на нидерландского королевича Зигфрида. – Не врешь? – Вы хотите обидеть меня, король Конан. Я никогда не вру. Последнее было желаемым, но отнюдь не действительным качеством натуры Зигфрида. Врал он часто, но по малости лет далеко не всегда искусно. – А как будет «меч»? – «Меч»? Ммм… «Жезл Одина». – Жезл… Клянусь Митрой, это глупо. Киммериец примолк. Зигфрид расстроился. Если такой уважаемый, такой знаменитый человек как король Конан называет музыкальную речь датчан глупой – значит, так и есть. Вышло, что Киммериец назвал глупцами и Зигфрида, и его отца: оба датчан уважали. – Обычно датчане говорят «меч», «море», «медведь». Это только в песнях у них все называется не по-людски, – попробовал оправдаться Зигфрид. – Вдвойне глупо. Называть одно и то же по-разному! Предположим, я убил демона, спас дочь офирского визиря и захожу в харчевню. И там говорю: «Подать мне бочонок с промоканием горла! Да поживее!» А когда разносчик сообразит, что я прошу вина, говорю: «Иди прочь со своим жмыхом поноса!» Конан расхохотался. Уа-ха-ха. Пауза. Уа-ха-ха. Пауза. Уа-ха-ха. Зигфрид неуверенно хихикнул. Обсуждение культурного своеобразия молодой датской нации его смущало. – На Гнитайхеде лучше не шуметь, – предупредил он. Киммериец сразу же посерьезнел и прикрутил громкость. – Демоны? Эмпузы? Пикты? Понимаю. Конан привычно сгорбился, собирая до кучи свою пышную мускулатуру, и опустил ладонь-лопату на рукоять кинжала. – И виверны, – добавил Зигфрид. Ни виверн, ни эмпуз на Гнитайхеде не водилось. О демонах Зигфрид представления имел более чем смутные, а о пиктах не слыхал вовсе. Не принято было на этом острове реготать, озорничать, повышать голос без нужды – и все тут. Обычная дань уважения. Как в церкви. – Виверны практически безопасны, – авторитетно заметил Конан. Потом добавил: – Но весьма страховидны. «Не страшнее нас с вами», – подумал Зигфрид. – Бывает и хуже, – обтекаемо заметил он вслух. Конан сразу же оживился. – Мне ли не знать!? Да будет тебе известно, в подземельях Пунта я выдержал схватку с самим Змеем Сах, порождением Хаоса!.. И до самого заката Киммериец уже не давал Зигфриду вставить ни словечка сверх легитимных «ого!», «да ну?», «вот это да».
* * * Найти проводника здесь непросто. Батавы Нидерланда суеверны и вместе с тем до смешного бескорыстны. Услуга, которую в Пунте или Офире было бы легко приобрести за деньги, у этих варваров бесплатна. Но, презрительно отворачиваясь от золота, батавы одновременно отказываются и от дальнейшего общения с чужаком. |
