Холли Блэк. Малефисента. Сердце вересковых топей
ВСЕМ, КТО ВЛЮБЛЕН В ПАРУ СВОИХ СОБСТВЕННЫХ РОГОВ. – Х.Б.
Пролог
– Давным-давно жила на свете злая фея по имени Малефисента, которую назвали так за ее злобу и могущество. Губы ее были красны, как от пролитой крови, а скулы высоки и остры, как боль от утраченной любви. А сердце ее было холодно, как океанская пучина. Бродячий сказочник стоял на мощеной улице возле замка, с удовольствием наблюдая за тем, как вокруг него собирается толпа. Дети слушали его раскрыв рот, торговки застыли за своими прилавками, а покупатели потянулись от них прочь, ближе к сказочнику, чтобы лучше слышать его. Среди прочих здесь была женщина, закутанная в плащ с капюшоном. Она стояла чуть в стороне от всех, и хотя ее лица нельзя было рассмотреть, что-то как магнитом притягивало к ней сказочника, и он не мог отвести от нее глаз. В королевство Персифорест бродячий сказочник пришел всего два дня назад, и в предыдущем городе его приняли на ура – не только набили ему карманы медными монетами, но и оставили на ночь в одной из лучших в городе гостиниц, и уступили лучшее место – возле камина. Оказавшись здесь, в новом для себя городе, так близко от замка, сказочник рассчитывал собрать еще больше монет за свою историю, которая безотказно действовала на всех слушателей. – И жила там принцесса Аврора, названная так в честь богини зари, – продолжил он. – Волосы у нее были золотыми, как корона, которая вскоре должна была засверкать на них. Глаза – огромные и ласковые, как у лани. Не было никого, кто не полюбил бы ее с первого взгляда. Но злая фея ненавидела красоту и доброту, и она наложила на принцессу проклятие. Его слушали затаив дыхание, и сказочник упивался своим успехом – но только до тех пор, пока не почувствовал что-то неладное. Странная, непонятная тревога все сильнее охватывала его. Сказочник никак не мог понять, откуда взялось это чувство. Он сейчас пересказывал историю, которую услышал, проходя через королевство Уивертон – разумеется, слегка приукрашивая ее на свой лад. Но история эта, несомненно, была складной, способной размягчить сердца пожилых людей и разжечь огонь в сердцах юных. – А проклятие было таково: в свой шестнадцатый день рождения Аврора должна была уколоть свой палец о веретено и умереть! В толпе послышались испуганные возгласы. Кто-то из детей крепко схватился за руку своего соседа. Опять что-то не то. Его история не могла, не должна была настолько ужаснуть слушателей! Что ж, значит, нужно срочно смягчить историю, добавить в нее героическую нотку, что ли. – Но знаете, там была и добрая фея, и она... Закутанная в плащ с капюшоном фигура громко хмыкнула. Сказочник сбился, замолчал, затем собрался продолжить, но тут из-под капюшона раздался голос – женский, мелодичный, с каким-то странным, едва уловимым акцентом: – Так это было? В самом деле? Ты уверен в этом, сказочник? Ну, к подобным нападкам сказочнику было не привыкать. За свою жизнь он давно уже научился, как нужно поступать в таких случаях. Сказочник с улыбкой обернулся к толпе, призывая всех вместе с ним посмеяться над недоверчивой слушательницей: – Каждое мое слово так же верно, как то, что вы сейчас стоите передо мной, сударыня. Готов биться об заклад. – И что лее ты готов поставить на кон? – спросил все тот же голос. Сказочник вдруг понял, что к их разговору толпа прислушивается еще внимательнее, чем к его истории. Напряженно прислушивается. – Свой голос готов поставить? А своей жизнью ты готов рискнуть, сказочник? Он нервно хохотнул. Тогда женщина откинула со своей головы капюшон, и сказочник невольно отскочил назад. Толпа тоже отпрянула. – Ты. |
