Ричард Матесон. Немой
Мужчина в темном макинтоше прибыл в Даймон Корнерс ровно в два тридцать после полудня, в пятницу. Прямо с автобусной остановки он вошел в бар, где не было никого, кроме полной седой женщины за прилавком. Она перетирала посуду. — Пожалуйста, — произнес он с акцентом, — скажите, где я могу найти суд? Она взглянула на него сквозь ободок стеклянного бокала и увидела перед собой рослого и красивого мужчину лет тридцати с небольшим. — Суд? — с интересом переспросила она. — Ах да, как вы это говорите? Констебль? Как это будет по-английски? — Шериф? — О, ну конечно, — улыбнулся мужчина, — шериф. Где я могу найти его? После подробных разъяснений, полученных от барменши, он неторопливо вышел на улицу, в сырой и серый день. Потоки дождя были нескончаемы с самого раннего утра, с той минуты, когда он проснулся в автобусе и увидел, что машина пересекает долину Каска. Мужчина поднял воротник, спрятал обе руки в карманы своего макинтоша и быстро пошел вниз в поисках главной улицы городка. Он чувствовал себя виноватым оттого, что не приехал сюда раньше. Но у него было столько дел, столько хлопот с его собственными двумя детьми! Он точно знал, что с Фанни и с Холгером произошло что-то ужасное, но до сих пор был просто не в состоянии выехать из Германии. А ведь в последний раз он говорил с Нильсенами около полугода назад! Очень странно, что Холгер выбрал для себя такое отдаленное и труднодоступное место. Профессор Вернер пошел еще быстрее, он отчего-то очень разволновался. Нужно поскорее выяснить, что случилось с Нильсенами и с их сыном, думал он. Их успехи были просто феноменальными — пример их сына вдохновлял всех остальных участников четырехстороннего эксперимента. Вернер чувствовал, что с Нильсенами случилось что-то страшное, и одновременно пытался убедить себя, что у них, может быть, все в порядке. Но тогда оставалось непонятным их долгое молчание. Вернер в раздумье склонил голову. Может быть, все дело в этом городке? Вот у Элкенберга же случилась остановка в его работе, а все из-за бесконечных подсматриваний и советов — иногда вполне невинных, иногда навязчивых. Что-нибудь в этом роде могло случиться и с Нильсенами. Когда живешь в таком захолустье, это невольно меняет направление мыслей, это очень мешает в работе. Офис шерифа помещался в строении посередине следующего квартала. Вернер быстро прошагал по дорожке, ведущей к дому, затем раскрыл дверь и оказался в большой, хорошо протопленной комнате. — Да? — спросил шериф, поднимая голову от каких-то бумаг, лежащих перед ним на столе. — Я хочу узнать у вас об одной семье, — сказал Вернер. — О семье Нильсенов. Шериф Гарри Уилер взглянул прямо в глаза высокому незнакомцу. Кора гладила брючки Пола, когда зазвенел телефон. Она поставила утюг на гладильную доску, вышла из кухни и сняла трубку с настенного аппарата. — Да? — спросила она. — Кора, это я. Ее лицо побледнело. — Гарри, случилось что-нибудь? Он молчал. — Гарри?! — Здесь у меня один человек из Германии. Кора стояла, не двигаясь, уставясь в настенный календарь, в какое-то число перед ее глазами. — Кора, ты слышишь меня? — Да, — медленно проговорила женщина. — Я… Я привезу его к нам домой, — сказал Гарри. Она прикрыла глаза. — Я понимаю, — сказала она и повесила трубку. Повернувшись, женщина тихо подошла к окну. Идет дождь, подумалось ей. Что же, погода очень подходит к предстоящей сцене. |
