Луис Карлос Монталван. Пока есть Вторник. Удивительная связь человека и собаки, способная творить чудеса
Посвящаю моему папе и Вторнику
НАДВОЕ Однажды я набрел на дерево, надвое рассеченное молнией, безудержной и жестокой стихией. Рассеченное надвое дерево. Как мы находим такое? Что здесь произошло? Я видел мужчин и женщин, рассеченных надвое. Я и сам рассекал людей пополам. Я и сам расколот надвое. Может ли из двух половинок стать целое? Трещины. Глубокие и одинокие трещины, делящие надвое. Треснувшее дерево.
Предисловие С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Первым делом все замечают пса. Когда я гуляю по своей округе — по Северному Манхэттену, — все взгляды приковывает к себе Вторник. Некоторые колеблются, побаиваясь такой большой собаки, — во Вторнике под сорок кило, по нью-йоркским стандартам пес огромный, — но вскоре даже самые робкие начинают улыбаться. Что-то во вторниковой манере держаться располагает к нему всех без исключения. Глазом не успеешь моргнуть — и строители, потягивающие кофе в перерыв, начинают подзывать моего ретривера, а хорошенькие девушки спрашивают, можно ли его погладить. Даже детишки изумляются. «Ма, смотри, какая собака! — слышу я, когда мы проходим мимо. — Классный пес!» И это так. Вторник, без всякого сомнения, самый классный золотой ретривер из всех, что я встречал. Он большой, хорошо сложен, и у него врожденное, свойственное породе жизнелюбие: он игрив, подвижен, энергичен. Даже когда он просто идет, такое впечатление, что вовсю веселится. Но это не глупое щенячье веселье. Во Вторнике ни капли неряшливости и распущенности — по крайней мере, когда мы на людях. Конечно же, он не удержится и обязательно понюхает метки других псов. Однако пока он не уткнется носом в пожарный гидрант, мой ретривер выглядит величественно, как декоративные вестминстерские собаки: легко ступает рядом, гордо подняв голову и глядя вперед. Хвост он тоже поднимает — знак уверенности в себе — и будто хвастается роскошной шерстью — она не просто золотая, а чуть с коричневинкой и словно светится, даже в тени. Эта великолепная шерсть — не случайный подарок судьбы. Предков моей собаки тщательно отбирали, чтобы Вторник мог поражать своей красотой. Его начали воспитывать и учить манерам, когда щенку было три дня от роду. Не год — три дня! Расчесывали каждый день не меньше четверти часа, а с тех пор, как я взял его себе — Вторнику было тогда два года, — его расчесывают дважды в день. Когда мы возвращаемся домой, я протираю ретриверу лапы влажными салфетками для новорожденных. Чищу уши и подрезаю когти по крайней мере раз в неделю. Подстригаю шерсть между подушечками лап и вокруг ушей, как только отрастет. Даже зубы ему чищу каждый вечер пастой со вкусом курицы. Однажды я случайно схватил вторникову пасту и сунул в рот щедро намазанную щетку — меня чуть не вырвало. Это было кошмарно, по ощущениям как рыхлое яблоко пополам с песком — но Вторнику нравится. Он любит сидеть у меня на коленях, когда я его вычесываю. Любит, когда ватная палочка чуть ли не целиком уходит в его ухо. Когда пес видит свою пасту, губы его растягиваются, и ретривер показывает мне клыки в предвкушении куриного песочка. Но взгляды притягивает не прекрасная шерсть, не удивительно свежее (для собаки) дыхание и даже не королевская манера держать себя. Привлекает его личность. Как вы можете судить по обложке этой книги, у Вторника очень выразительная морда. У него чуткие, чуть грустные глаза — такие, думается мне, бывают только у очень умной собаки, они как будто все время наблюдают за тобой, — но их затмевает широкая глуповатая улыбка. Вторник — из везучих животных: у него рот от природы чуть изгибается вверх, так что даже когда пес просто вприпрыжку бежит рядом, он выглядит счастливым. |
