Джо Хилл. Пожарный
Итану Джону Кингу, который пылает ярко. Папа любит тебя. Outside the street’s on fire in a real death waltz… Though I spends me time in the ashes and smoke In this ’ole wide world there’s no ’appier bloke. Жечь было наслаждением
Источники вдохновения
Дж. К. Роулинг, чьи романы подсказали мне, как писать эту книгу; П. Л. Трэверс, у которой нашлось нужное мне лекарство; Джули Эндрюс, которая поднесла ложку сахара, чтобы это лекарство проглотить; Рэй Брэдбери, у которого я украл заглавие; мой отец, у которого я украл все остальное, и моя мать, которая разъяснила мне всю микологию (и мифологию), необходимые для моего романа. Хотя Draco incendia trychophyton – выдумка, мама может подтвердить, что все характеристики вымышленного грибка действительно встречаются в природе.
Пролог Сгоревший
Харпер Грейсон, как и все, много раз глядела на горящих людей по телевизору, но впервые увидела вспыхнувшего воочию на игровой площадке за школой. В Бостоне и в других районах Массачусетса школы уже позакрывались, но здесь, в Нью-Гемпшире, еще работали. Инциденты случались, но нечасто. Харпер слышала, что в охраняемом отделении больницы Конкорда – столицы штата – содержались полдюжины пациентов; а присматривали за ними медики в полном защитном снаряжении, и каждая медсестра была вооружена огнетушителем. Харпер прижимала холодный компресс к щеке первоклассника Реймонда Блая, который получил по лицу бадминтонной ракеткой. Такое случалось пару раз каждую весну, когда тренер Кейлор расчехлял ракетки. И, конечно, он говорил детишкам, что надо перетерпеть, даже если они выплевывали в ладошку собственные зубы. Очень бы хотелось однажды увидеть, как он получит ракеткой по яйцам – просто чтобы сказать ему «потерпи». Реймонд не плакал, когда пришел, но, взглянув на себя в зеркало, совершенно расклеился; подбородок дрогнул, лицо перекосила горестная гримаса. Глаз пошел черным и лиловым и почти совсем заплыл – Харпер понимала, что отражение в зеркале для мальчика страшнее боли. Чтобы успокоить его, пришлось вскрыть тайник с конфетами. Этот тайник представлял собой потрепанную коробку для завтраков с нарисованной Мэри Поппинс. Там хранились несколько дюжин шоколадных батончиков. Еще в коробке лежали большая редиска и картофелина – на случай крайней необходимости. Харпер заглянула в коробку, пока Реймонд прижимал компресс к щеке. – Хм, – сказала она. – Кажется, тут оставался еще один «Твикс», и сейчас он как раз пригодится. – Это мне? – спросил сдавленным голосом Реймонд. – Тебе кое-что получше. У меня есть большая вкусная редиска, и если ты будешь очень хорошо себя вести, то получишь ее, а я съем «Твикс». – Она показала ему содержимое коробки, чтобы он рассмотрел редиску. – Э… я не хочу редиску. – А большую, сладкую, вкусную картофелину? Сорт «Золото Юкона». – Э… а давайте на руках поборемся за «Твикс». Я даже отца могу побороть. Харпер просвистела три такта из «Моих любимых вещей», притворяясь, что раздумывает. Она любила насвистывать мелодии из киномюзиклов 1960-х и втайне мечтала петь хором с синими сойками и дерзкими малиновками. – Не стоит тебе связываться со мной, Реймонд Блай. Я в хорошей форме. Продолжая изображать задумчивость, она выглянула в окно – и вот тогда-то и заметила мужчину на игровой площадке. Со своего места она хорошо видела дорожку – несколько сот футов бетона, – кое-где расчерченную для игры в классики. |
