Герман Гессе. Росхальде
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Когда десять лет назад Иоганн Верагут купил имение Росхальде, оно
представляло собой старую заброшенную помещичью усадьбу с заросшими садовыми
дорожками, обомшелыми скамейками, ветхими лестницами и заглохшим,
непроходимым парком; на участке в добрых восемь моргенов не было иных
построек, кроме солидного, слегка запущенного господского дома с конюшней да
маленькой, похожей на часовню беседки в парке; дверь в нее, висевшая на
погнутых крюках, перекосилась, а некогда обитые синим шелком стены покрылись
мхом и плесенью.
Едва успев приобрести поместье, новый владелец тут же снес обветшалую
беседку и оставил только десять каменных ступеней, которые вели от порога
этого приюта любви к берегу небольшого озера. На месте беседки тогда же была
построена мастерская, в которой Верагут в течение семи лет работал и
проводил большую часть времени; жил же он в господском доме, пока
участившиеся размолвки в семье не заставили его отправить старшего сына
учиться в другой город, оставить дом жене и прислуге, а для собственных нужд
пристроить к мастерской две комнаты, в которых он с тех пор и обитал
холостяком. Жаль было прекрасного господского дома; госпожа Верагут с
семилетним Пьером занимала только верхний этаж, у нее бывали посетители и
гости, но никогда не собиралось более или менее многочисленное общество,
поэтому многие комнаты из года в год пустовали.
Маленький Пьер был не только любимцем обоих родителей и единственным
связующим звеном между отцом и матерью, благодаря чему поддерживались
отношения между домом и мастерской; он, собственно, был единственный хозяин
и владелец Росхальде. Верагут обретался исключительно в своей мастерской, в
окрестностях лесного озера и бывшем охотничьем парке, его жена хозяйничала в
доме, ей принадлежали газоны, липовая и каштановая аллеи, и каждый
наведывался во владения другого только изредка, в качестве гостя, если не
считать того, что обедал художник по обыкновению в господском доме.
Маленький Пьер был единственным, кто не признавал этого разъединения жизни и
раздела владений и даже вряд ли догадывался об этом. Он с одинаковой
беспечностью носился по старому и по новому дому, он чувствовал себя дома
как в мастерской или в библиотеке отца, так и в коридоре, в картинной
галерее большого дома или в комнатах матери, ему принадлежали цветы вдоль
липовой аллеи, земляника в каштановой роще, рыбы в лесном озере, будка на
пляже, гондола. Он чувствовал себя хозяином, его опекали и мамины служанки,
и слуга папы Роберт, для визитеров и гостей мамы он был сыном хозяйки дома,
а для господ, иногда появлявшихся в мастерской и говоривших по-французски, -
сыном художника, писанные маслом портреты мальчика и его фотографии висели
как в спальне отца, так и в старом доме, в оклеенных светлыми обоями
комнатах матери.
|
