Энн Райс. Слуга праха
Книга посвящается Богу
При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши веселья: «пропойте нам из песней Сионских». Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Если я забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего. Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: «разрушайте, разрушайте до основания его». Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!
ПРОЛОГ
Убита. Черные волосы, черные глаза. Это случилось на Пятой авеню… Убийство среди шума и суеты фешенебельного магазина одежды. Можно представить, какой ужас охватил всех, когда она упала… Да, наверное, так и было. Я увидел это на телеэкране. Эстер. Я знал ее. Да, Эстер Белкин. Когда-то она училась у меня. Эстер. Славная девочка из обеспеченной семьи. Ее отец… Он был главой очередного всемирного храма: пошлый оккультизм и футболки с логотипами. Белкины были богаты — настолько, насколько об этом вообще можно мечтать. И вот теперь Эстер, милая Эстер, нежный цветок, скромная девушка, стеснявшаяся задавать вопросы, мертва. О ее смерти рассказали в новостях в прямом эфире. Я в тот момент читал какую-то книгу и практически не смотрел на экран. Звук был выключен, и немые сюжеты сменяли друг друга: последние сплетни о звездах шоу-бизнеса перемежались репортажами из горячих точек. Цветные блики безмолвно плясали на стенах. В общем, телевизор работал, что называется, вхолостую, так что даже после сообщения о ее смерти я продолжил спокойно читать. В последующие дни я время от времени вспоминал об Эстер. После смерти девочки произошли страшные события, связанные с ее отцом и его электронной церковью. Пролилась новая кровь. Я никогда не знал ее отца лично. Его последователями были отбросы общества, обитатели улиц. Однако Эстер я помнил очень хорошо. Чрезвычайно любознательная девушка, умевшая внимательно слушать, застенчивая и милая, да, очень милая. Конечно, я помнил ее. Какая ирония судьбы! Как странно переплелись события… Убийство Эстер… Иллюзии и трагические заблуждения ее отца… Впрочем, я никогда не пытался до конца понять ситуацию. Я забыл о ней. Забыл о том, что ее убили. Забыл о ее отце. Мне кажется, я забыл даже о том, что она вообще когда-то жила на свете. Слишком много событий. Слишком много новостей. На время следовало вообще отказаться от преподавательской деятельности. Я скрылся от мира, чтобы написать книгу. Поднялся в горы, в царство снегов. И даже не удосужился помолиться за Эстер Белкин, воздать должное ее памяти. Но ведь я историк, а не священник. Только оказавшись в горах, я наконец понял истину. Повесть, которую мне довелось услышать, перевернула все, а смерть Эстер предстала передо мной в новом свете и наполнилась смыслом.
ЧАСТЬ I
Кости скорби
1
Эту повесть поведал мне Азриэль. Он умолял меня выслушать и записать ее. В ту ночь, когда Азриэль появился на пороге и спас мне жизнь, он дал мне имя Джонатан. Зовите и вы меня так. Если бы Азриэлю не понадобился тогда кто-то способный изложить на бумаге его рассказ, к утру меня уже не было бы в живых. Позвольте пояснить. Я довольно известный историк, археолог, специалист по шумерской культуре, а мои труды штудируют студенты: одни — по необходимости, другие — из искреннего интереса к загадкам древности. |
