Юлия Климова. Смейся, Принцесса!Анастасия Ланье - 4
Глава 1, в которой я рассказываю о своих друзьях и врагах
– Еще пять минут, и ты превратишься в зануду, – посмеивалась Симка, многозначительно приподнимая брови и улыбаясь. – Знаешь, я начинаю бояться за твой рассудок. Не забывай, это я, а не ты, обещала родителям стать лучшим финансистом столетия. В профилактических целях Симка рисовала на полях моих тетрадей дурацкие точки, закорючки и рожицы, а после с наслаждением впитывала ответную реакцию (я издавала тихие стоны отчаяния, ерзала, грызла ручку и… смеялась). Все же здорово учиться вместе с подругой: сидеть рядом, шептаться, осторожно толкать друг друга локтями, обсуждать все подряд, обмениваться быстрыми взглядами, пить чай или кофе на первом этаже в столовой и размышлять о будущем. «Экономика отныне и навсегда принадлежит нам!» – объявила в сентябре Симка, когда мы впервые переступили порог университета, и в конце октября я уже ничуть не сомневалась в этом. Учеба могла быть в тягость кому угодно, но только не мне. Я отчаянно ждала окончания лета, чтобы, вырвавшись из стен бабушкиного дома, получить дополнительную порцию свободы, и этот счастливый момент наступил! Теперь первая половина дня всецело принадлежала мне, ее не нужно было делить ни с Эдитой Павловной, ни с Корой, ни с Семеном Германовичем, ни с Валерией. Но, конечно, это вовсе не означало, что тяжелая тень фамилии Ланье перестала падать на мою светлую голову. Она падала. Да еще как. Я могла скучать лишь по Нине Филипповне и всегда радовалась нашим редким, почти тайным встречам в кафе. Почти тайным, потому что бабушка за три месяца ни разу не произнесла имя своей дочери, моей тети, и не стоило сомневаться: прощения в ближайшее время никто не получит. Эдита Павловна, мягко говоря, не терпела непослушания, а Нина Филипповна осмелилась сбежать из дома с семейным врачом – громоподобным, необыкновенно добрым великаном Львом Александровичем Брилем. Только при одном его появлении все болезни, а также тягостное уныние мчались прочь, не оглядываясь и больше не надеясь на триумф. Именно поэтому бабушка не отказалась от врачебных услуг Льва Александровича, она по-прежнему набирала номер Бриля при любом недомогании и требовала к себе повышенного внимания. Иногда в общении была сдержанна и холодна, а порой делала вид, точно ничего не произошло. «Дочерью больше, дочерью меньше», – однажды с усмешкой прокомментировала Кора и, прищурившись, изучающе осмотрела Бриля с головы до ног. В ее серо-голубых глазах на миг вспыхнул огонь, губы дрогнули, длинные красные ногти отбили короткую дробь по темной лакированной столешнице. Кора резко отвернулась, и мне лишь осталось гадать, как она относится к побегу и замужеству Нины Филипповны: иронично, с презрением, одобрительно или с завистью? Обручальное кольцо на пальце Льва Александровича всегда притягивало взгляд – простое, широкое и блестящее, оно для меня являлось символом счастья, нерушимой гарантией того, что будущее обязательно сложится хорошо. Когда я вдохновенно рассказала об этом Симке, подруга ответила, что я ненормальная и в жизни все проще. «Любовь… м-м… она… м-м… босая. Понимаешь? Кольца и штампы в паспорте ничего не значат. Все эти бумажные обязательства, знаки… Ерунда! Она босая, – пытаясь доходчивее объяснить, повторяла Симка. – Вот точно говорю – босая!» Свадьбы не было. В ней попросту никто не нуждался. В конце сентября Нина Филипповна и Лев Александрович сходили в загс и расписались. Я была первой, кто узнал эту замечательную новость (минут пять стояла у окна, сжимая в руке мобильный телефон, и улыбалась). «Все же наша тетя – блаженная, – позже высказала свое мнение Лера. – У Бриля полно денег, он вполне мог сыграть свадьбу в первоклассном ресторане и…» Слова двоюродной сестры я пропустила мимо ушей, мои мысли уже неслись к Тиму. |
