Дик Фрэнсис. Ставка на проигрыш
Глава 1
Письмо из "Тэлли" пришло в тот день, когда погиб Берт Чехов. Самое обычное письмо: предложение из иллюстрированного журнала написать статью о скачках на Золотой кубок. Я перебросил конверт через стол редактору спортивного отдела и продолжал разбор почты, которая всегда накапливалась к моим приходам по пятницам. Люк-Джон пробурчал нечто нечленораздельное и вяло протянул руку к конверту, рассеянно моргая при этом в ответ на какой-то бесконечный монолог по телефону. – Да, да... сорви с них покровы, – сказал он. Срывание покровов было генеральной политикой "Санди блейз", да будет благословенно ее черствое сердце. Почему я не пишу для "Санди таймс", часто спрашивала моя теща, вместо того чтобы строчить репортажи для такой драной подстилки, как "Санди блейз"? Да больно я им нужен – вот почему. Понять это она была не в силах и всякий раз, когда на нее "накатывало", принималась оправдываться перед любым встречным и поперечным за мою службу. О том, что в "Блейз" платили на двадцать восемь процентов больше, чем в "Таймс", и что содержание ее дочери влетало мне в копеечку, она почему-то забывала. Я вскрыл дешевый коричневый конверт – какой-то придурок сообщал, что только безнравственные и беспринципные халтурщики вроде меня могут хорошо отзываться о человеке, за которого мне пришлось вступиться в воскресном репортаже. Письмо было написано на туалетной бумаге, и злоба сочилась из него, словно болотный газ. Дерри прочитал его, стоя у меня за спиной, и рассмеялся. – Говорил же тебе – расшевелишь осиное гнездо! – Мне только повод дай влезть в неприятности, – согласился я. Дерри строчил прилизанные нейтральные статейки в еженедельник, благополучно сплавляя мне материалы, возмущавшие спокойствие граждан. Спина у меня, постоянно твердил он, шире. Еще восемь корреспондентов выражали примерно такое же мнение. И все, разумеется, анонимно. "Проблем у них, – решил я, сбрасывая письма в корзину для бумаг, – было куда больше, чем у меня". – Как жена? – осведомился Дерри. – Спасибо, прекрасно. Не глядя в мою сторону, он кивнул. Ему никак не удавалось преодолеть некоторое смущение в разговорах об Элизабет. И не ему одному. Разговор Люка-Джона вышел на финишную прямую: – Непременно, обязательно... Позвоню... Самое позднее в шесть. – Он повесил трубку и с профессиональной скоростью пробежал глазами письмо из "Тэлли". – "Глубокое исследование"... До чего обожают эту фразу шикарные журналисты! Хочешь заняться? – Если заплатят прилично. – Я думал, ты все еще бьешься над биографией Бастера Фигга. – Застрял на шестой главе; Мой герой ускользнул на Багамские острова и не оставил материалов. – И сколь глубоко ты успел погрузиться в его ужасную и ничтожную жизнь? – Дошел до конца ученичества и первой победы в классических скачках. – Это купят? – Не знаю, – вздохнул я. – Его интересуют только деньги. Все, что он помнит о скачках, – это стартовые ставки. Они доходили до тысяч. Просил написать о самых крупных его выигрышах. Считает, что теперь, когда он удалился от дел, лицензию отобрать не имеют права... Люк-Джон сопел, потирая веснушчатой рукой резко выступавший на шее кадык, и, опустив тяжелые веки, изучал письмо из "Тэлли". В моем контракте с "Блейз" были свои ограничения: сочинять книги – пожалуйста, сколько угодно, но для того чтобы написать статью для другого журнала или газеты, требовалась санкция Люка-Джона, добиться которой было нелегко. |
