Джон Уиндем. Ступай к муравью
Избери путь ее
Не было ничего, кроме меня самой. Все остальное было пустотой – без времени, без пространства, без света, без тьмы и в этой пустоте была я. Впрочем, это «Я» не имело никакой формы – у меня не было ни чувств, ни памяти, лишь осознание себя. Хотела бы я знать это «Я» (я – такая) и есть душа? Мне казалось, я хотела это знать всегда, и буду хотеть этого вечно… Каким‑то образом безвременье закончилось. Я стала понимать, что раньше что‑то было. Закончилось и отсутствие пространства, я куда‑то двигалась. Что– то двигало меня то в одну, то в другую сторону. Я не понимала, как могу это чувствовать, ‑снаружи не было ничего, никакой точки отсчета, по которой можно было хоть как‑то определить направление движения, я просто знала, что какие‑то силы дергают меня то туда, то сюда, как бы вступая в противоборство друг с другом. Казалось, одна сила овладевает мной, чтобы ослабить расшатать и дать возможность другой, противоположной, силе войти в меня в свою очередь. Так продолжалось некоторое время, пока мое осознание себя самой не стало четче и я не стала размышлять, какие силы борются во мне, может быть, добро и зло… или жизнь и смерть. Меня продолжало толкать в разные стороны, причем амплитуда колебаний сокращалась до тех пор, пока меня не стало буквально перебрасывать то туда, то сюда. Неожиданно и резко борьба эта кончилась. Возникло ощущение движения, все быстрее и быстрее… наконец, стремительный полет в пустоте, и падение… – Все в порядке, – сказал чей‑то голос, – только пришла в сознание чуть позже положенного. Нужно пометить это в ее карте. Какой номер? О, у нее это всего лишь в четвертый раз. Да‑да, конечно, отметьте все остальное в норме. Она в сознании! Голос был женский с каким‑то легким и незнакомым акцентом. Я открыла глаза, увидела то приближающийся, то отдаляющийся от меня потолок и вновь закрыла их. Другой голос, с таким же странноватым акцентом, произнес: – Выпейте это. Чья то рука приподняла мне голову и в губы ткнулась чашка с жидкостью. Я чуть приподнялась, выпила содержимое и, закрыв глаза, вновь откинулась на спину. Через некоторое время я ощутила прилив сил. Несколько минут я лежала, глядя в потолок и размышляя: где я могу находиться? Мне не доводилось видеть потолок такого цвета – кремово‑розового. Внезапно я осознала, что дело вовсе не в необычности потолка (точнее, его цвета), а в необычности и неузнаваемости всего – я ничего не помнила. Я понятия не имела, кто я, где я и как могла здесь оказаться. В приступе панического ужаса я попыталась приподняться и сесть, но чья‑то рука помешала мне и вновь у моих губ оказалась чашка с жидкостью. – Вы в полном порядке, – услышала я женский голос. – Лежите спокойно. Расслабьтесь. Я хотела спросить ее о чем‑то, о чем‑то важном, но вдруг ощутила жуткую слабость трудно было даже пошевелить языком. Первая волна страха улеглась, оставив лишь апатию «Что могло со мной случиться? – вяло соображала я. – Может быть несчастный случаи? Может, так чувствуют себя в сильном шоке?» Я не могла найти никакого объяснения, но меня это перестало занимать: ведь кто‑то за мной смотрит, кто‑то заботится обо мне… и еще эта слабость… с вопросами можно было подождать. Наверное, я задремала. Не знаю, сколько прошло времени, но когда я вновь открыла глаза, мне явно стало лучше. Ужаса не было осталось лишь удивление, – и некоторое время я лежала, не двигаясь. С приливом сил ко мне вернулось любопытство – захотелось узнать, где я, и я тихонько повернула голову на подушке. В нескольких метрах от себя я увидела сложное приспособление на колесах нечто среднее между кроватью и троллейбусом и на нем – спящую с открытым ртом женщину громадных размеров. |
