Вадим Панов. Сверхновый Иерусалим
1 — Что это за скрип, чтоб тебе дюзу вывернуло? — недовольно спросил Дженкинс. В действительности недовольство было наигранным, нужным для того, чтобы хоть что-то спросить, потому что во внутреннем эфире «Верной Минни» уже три минуты царила полная тишина, а Дженкинс не любил тишину при прохождении подпространства. Был у него неприятный переход по молодости лет, связанный с тишиной, поломавшимся гипером и тремя месяцами дрейфа у неисследованной звезды, и с тех пор во время переходов Дженкинс либо спал, либо говорил, либо слушал чужие разговоры: что угодно, лишь бы не проклятая тишина…
Ну а то, что вопрос получился строгим, так то случайность, да и не ответил бы Адиль Дауд, не услышь он в голосе Дженкинса недовольные нотки. — Откуда взялся скрип? — Нет никакого скрипа! — браво отозвался главный механик. Так по древнему, сложившемуся ещё в морском флоте порядку, называли на космических кораблях ответственных за машины и механизмы. А поскольку уровень автоматизации на современных звездолётах зашкаливал за все разумные пределы, механик на «Верной Минни» служил один. Он же — главный. — У меня всё, как часы работает. — Прислушайся, — предложил Дженкинс. — К чему? — Просто: заткнись и прислушайся, чтоб тебе дюзу вывернуло. — Я не могу просто прислушаться, кэп, — хихикнул в ответ Дауд. — У меня внутренние уши заменены на импланты, поэтому всякий раз, когда я слушаю, я совершаю высокотехнологичное действие… — Адиль! Что-то в голосе Денни Дженкинса, капитана «Верной Минни», подсказало механику, что пора перестать дурачиться и продолжить увлекательный разговор по внутренней сети в ином ключе. — Адиль! — Я! — Высокотехнологично прислушайся и ответь: что у нас скрипит? Все члены маленького экипажа знали, что в подпространстве Дженкинс становится излишне мнительным, поэтому Дауд умолк, прислушался, честно исполнив распоряжение капитана, и через двадцать, примерно, секунд неохотно протянул: — М-дя… — Я так и знал! — немедленно отозвался Сол Кан, третий и последний член команды «Верной Минни». — Сколько нам осталось? Во время межзвёздного перехода каждый член экипажа находился в своём отсеке: капитан, он же пилот — на мостике; механик — в машинном отделении, а Сол — в научном блоке. Внутреннюю связь они поддерживали в формате «аудио», друг друга не видели, но и Денни, и Адиль живо представили испуганное выражение, появившееся на кругленькой физиономии толстенького Кана, и одновременно улыбнулись. Но среагировали на вопрос по-разному: — Сол, не дёргайся, — велел капитан. — Сол, заткнись, — велел механик. — Не скрывайте от меня правду! — «Минни» нас всех переживёт. Механик хотел утешить приятеля, но получилось только хуже. — Нас всех? — испугался Кан. — То есть, мы уже не жильцы? «Минни» вернётся в порт с мёртвым экипажем? — Не каркай! — Не каркай, — согласился с Адилем Дженкинс. И поинтересовался: — Так что у нас скрипит? Привлекший капитана звук был едва различим в корабельном шуме, но теперь его слышали все. — Думаю, щиты, — «авторитетно» произнёс Дауд с явной целью довести Сола до истерики. — Боюсь, что радиационная защита… — Ты нас убил! — взвыл толстый Кан. |
