Доминик Сильвен. Тайна улицы Дезир
Лола Жост и Ингрид Дизель - 1
В детстве, чтобы быть личностью, нужно быть многоликим. Эмиль Ажар
1
Ноябрь 2002 г. «ПАРИЖ ‑ ЭТО КРАСАВИЦА… КОТОРАЯ ВСЕМ НРАВИТСЯ…» ‑ ну нет, ты мне совсем не нравишься… да замолчи же… дура… ‑ «ВЗДЕРНУТЫЙ НОС, НАСМЕШЛИВЫЙ ВИД…» ‑ как ты надоела со своим носом и волосами… «ВСЕГДА СМЕШЛИ‑ВЫ‑Е ГЛА‑ЗА!» Жан‑Люку понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями, которые словно растеклись по подушке. Он понял, что голос певицы доносится из радиобудильника. Было четыре часа утра. Теперь Жан‑Люк вспомнил, что сегодня воскресенье и надо идти туда, стиснув зубы и сжав кулаки, прямо сквозь стену. Он выключил радиобудильник. Конечно, Ной и Фарид пришли, чтобы подловить его. Они выбрали станцию, по которой передают старомодные песенки, и приглушили звук. Но если они хотели заставить его забыть свой страх, их попытка оказалась тщетной. У Жан‑Люка заболел живот. Он встал, пошел в ванную, побрызгал себе в лицо холодной водой и, посмотрев в зеркало, увидел в нем несколько поблекшего со вчерашнего дня бритоголового парня с каштановой бородкой. Он проглотил спазмолитик, оделся и спустился в кухню. Ной и Фарид были там. Пили кофе с подобающим случаю выражением на лицах. Они смеялись про себя, это было видно сразу. Ной и Фарид, оба одетые в черное, черноволосые, выглядели бы сиамскими близнецами, если бы не глаза: у Фарида они были черными, а у Ноя ‑ голубыми. В остальном же ‑ настоящие сиамские близнецы. Средиземноморские. Они грызли сухарики. ‑ ВОТ ОН, ПАРИЖ! ‑ пропел Фарид. ‑ Фот он, Павиш, ‑ пробормотал Ной с набитым ртом. ‑ Ты хорошо спал, мой Жан‑Люк? Фарид принялся за свой любимый конфитюр из черники. Легкая закуска перед тем, как потуже затянуть пояс на весь день: шел священный месяц Рамадан. ‑ Ты все время говоришь, что мы с Ноем слушаем только американский рэп, вот мы и решили доставить тебе удовольствие, ‑ сказал он, взмахивая руками, на которых сверкали три дорогих перстня. Фарид никогда не снимал их. Во время налетов он прятал их под перчатками. Они много значили для него. Но вот ‑ что именно? ‑ Йоу, мэн! Доставлять удовольствие ‑ наше любимое занятие, ‑ подхватил Ной. ‑ Заметь, это ремикс песни Мистенгет, стоящая идея, по‑моему, ‑ добавил Фарид, сопровождая свои слова очередным изящным жестом, показывавшим, как свободно он себя чувствует. Фарид гордился своими руками, но еще больше он мог гордиться своей внешностью. У него была смазливая физиономия беззаботного двадцатилетнего парня, для которого завтра просто не существует. Рядом с этой парочкой Жан‑Люк чувствовал себя стариком. Стариком в двадцать шесть лет. Он вымученно улыбнулся. Сиамские близнецы закончили трапезу, Жан‑Люк влил в себя чашку кофе, после чего троица спустилась в гараж, чтобы взять автоматы Калашникова, дубинки и сумки. Они забрались в джип «мерседес». Как только перед «БМВ», припаркованной позади «мерседеса», открылась автоматическая дверь, сидевший за рулем Менахем нажал на газ. Юный Менахем был прекрасным водителем и всегда выручал их в нужный момент. Это он угнал в Аньере джип и «БМВ». Ной всячески опекал своего братишку. О том, чтобы разрешить ему стать членом боевой группы, и речи быть не могло. Все понимали: его дело ‑ добывать машины и работать шофером. Когда они проезжали через Сен‑Дени, Ной включил радио. Вскоре диктор заговорил о ситуации в Палестине. Погибшие в результате взрыва, совершенного террористом‑смертником, Шарон по одну сторону, Арафат по другую, и Рамалла в руинах. Фарид переключился на другую радиостанцию. |
