Сьюзен Хилл. Туман в зеркале
Сьюзен Хилл — известная английская писательница и литературный критик, лауреат многих престижных национальных премий, автор романа «Женщина в черном», экранизация которого с Дэниелом Рэдклиффом в главной роли с успехом прошла по всему миру. Туманный, меланхоличный, таинственный и интригующий роман, будто залитый лунным светом. Идеальная книга для тех, кто любит хорошо поведанные увлекательные истории и ценит умелую стилизацию под старинный «роман ужасов».
Предисловие к рукописи сэра Джеймса Монмута
Лондон, библиотека моего клуба вечером в конце ноября — в это суровое, унылое время года, когда золотые дни бабьего лета, простоявшего весь октябрь, кажутся уже далеким прошлым, а для радостного предвкушения близящегося Рождества еще слишком рано. Воздух на улице был сырым, легкая изморось блестела на тротуарах, холодила мне лицо и оседала на рукавах пальто. Но я мужественно преодолел узкие улочки и переулки Ковент-Гардена, маневрируя между прилавками и ларьками, мельком глянув на убранство залов, освещенных изнутри, словно пещеры с сокровищами, и довольно быстро дошел до Пэлл-Мэлл. И теперь я задержался на миг в дверях этой замечательной залы, с молчаливой признательностью созерцая ее обстановку, приветливую и безмятежную. Горели лампы, в большом каменном камине весело потрескивал огонь. Изысканный китайский фарфор, сияние серебряного заварного чайника и «баранчиков» для сдобы, уютная смесь запахов — пара от горячей воды, тостов и чуть сладковатого аромата табака. Промозглая погода привлекла сюда больше людей, чем бывает обычно в это время дня, но никого из близких знакомых я не увидел и решил попить чаю и просмотреть свежий выпуск вечерней газеты, довольствуясь собственным обществом. Тем не менее я с готовностью ответил на поклон мужчины, сидевшего чуть в стороне от остальных, в другом конце залы, в одной из глубоких ниш между пюпитрами для чтения, — он всегда выглядел каким-то печальным, и, увидев его в одиночестве, я испытал укол совести. — Сэр Джеймс… — Я сел в кресло, погрузившись в глубины старой красновато-коричневой кожи. Тяжелые шторы позади нас были еще не задернуты, и я видел в окно уличные фонари, окруженные ореолом в легком тумане. — Тоскливый конец довольно ненастного дня. Сэр Джеймс Монмут кивнул. Это был хорошо сохранившийся, еще красивый мужчина, подтянутый и аккуратный. Адвокат? Государственный служащий? Об этом я мог только гадать, но он всегда был приветлив с молодыми членами клуба, вел себя скромно и ненавязчиво, и то, что я о нем знал, мне нравилось. — Тем не менее, — бодро сказал я, когда принесли чай и я заметил баночку анчоусной пасты рядом с намазанным маслом тостом, — у меня была замечательная прогулка. Я готов признаться в любви к лондонским улицам независимо от погоды. — О, — задумчиво проговорил сэр Джеймс, — лондонские улицы. Да. По ним можно ходить часами. — Он поглубже устроился в кресле и откинулся на спинку, так что лицо его оказалось в тени. — Разумеется, это прекрасное занятие, если в конце дня есть такое убежище, как здесь — лампы, веселый огонь, приятная компания… чай и тосты. — Да, — ответил он после паузы, — и в самом деле убежище. Я рад был найти его таковым. — Вы почти всегда здесь, сэр Джеймс. — Да. Да, почти всегда здесь. И молю Бога, чтобы у меня и дальше была такая возможность, ибо теперь это место для меня — и дом, и друзья, и семья. Что-то в его интонации поразило меня настолько, что я ощутил внезапную неловкость, и, пожалуй, с чрезмерной сердечностью стал уговаривать его съесть ломтик превосходного тоста. |
