Александр Дюма. Тысяча и один призрак
Тысяча и один призрак - 1
Новелла
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Мой милый друг, вы часто говорили мне в те вечера, которые стали так
редки, когда каждый непринужденно говорил, высказывал задушевные свои мечты
или фантазировал, или черпал из воспоминаний прошлого, вы часто говорили
мне, что после Шехерезады и Нодие я самый интересный рассказчик, которого
вы слышали.
Сегодня вы пишете мне, что в ожидании длинного романа, какой я
обыкновенно пишу и в который вкладываю целое столетие, вы хотели бы
получить от меня рассказы: два, четыре, шесть томов рассказов, этих бедных
цветов моего сада, которые вы хотели бы издать среди политических событий
момента, между процессом Буржа и майскими выборами.
Увы! Мой друг, мы живем в печальное время, и мои рассказы далеко
невеселы. Позвольте мне только уйти из действительного мира современности и
искать вдохновения для моих рассказов в мире фантазии. Увы! Я очень
опасаюсь, что все те, кто умственно выше других, у кого больше поэзии и
мечтаний, все идут по моим стопам, то есть стремятся к идеалу -
единственное прибежище, предоставленное нам Богом, чтобы уйти из
действительности.
Вот передо мной раскрыты пятьдесят томов по истории Регентства,
которую я заканчиваю, и прошу вас, если вы будете упоминать о ней, не
советуйте матерям давать эту книгу своим дочерям. Итак, вот чем я занят! В
то время, как я пишу вам, я пробегаю глазами страницу мемуаров маркиза
д'Аржансона "О разговоре в былое время и теперь" и читаю там следующие
слова:
"Я уверен, что в то время, когда Отель де Рамбулье задавал тон
обществу, умели лучше слушать и лучше рассуждать. Все старались воспитывать
свой вкус и ум, я встречал еще стариков, владевших разговором при дворе,
где я бывал. Они умели точно выражаться, слог их был энергичен и изящен,
они вводили антитезы и эпитеты, усиливавшие смысл, давали глубокомыслие без
педантизма и остроумие без злобы".
Сто лет прошло с тех пор, как маркиз д'Аржансон написал эти слова,
которые я выписываю из его книги. В то время, когда он их писал, он был
одних лет с нами, и мы, мой друг, можем сказать вместе с ним: мы знавали
стариков, которые, увы, были тем, чем мы не можем быть, - людьми хорошего
общества.
Мы их видели, но сыновья наши их не увидят. Итак, хотя мы немного
значим, но все же значим больше, чем наши сыновья.
Правда, с каждым днем мы продвигаемся к свободе, равенству и братству,
к тем трем великим словам, которые революция 93 года выпустила в
современное общество, как тигра, льва или медведя, одетых в шкуры ягнят.
|
