Александр Матюхин. Велосипеды
Артем вышел из палатки, в колючий от холода весенний воздух, неторопливо пересек плац, свернул на тропинку в сторону блокпоста. До общего подъема оставалось полчаса. Серое утро было наполнено туманом, низкими облаками. Зябкая ранняя весна бодрила, а поздний рассвет удивительным образом совпадал с внутренним состоянием Артема: был тяжелый, смутный и неторопливый. У блокпоста, сидя на лавочке, дежурил сержант Мартынюк, пожилой контрактник, лысоватый, с блестящей сединой на висках, в круглых неуклюжих очках на горбатом носу. Мартынюк листал глянцевый журнал, популярный в армии "СпидИнфо". Мартынюк жил под Пятигорском, в какой-то крохотной деревушке. Держал шесть коров и десяток кур. К двухтысячному году вырастил двоих сыновей и отметил двадцать пять лет супружеской жизни. О жене рассказывал с теплотой, показывал фотографию в кошельке. Очень скучал. — Мартынюк, — сказал Артем негромко, — Доброе утро. Дашь сигаретку? Сержант, не поднимая головы, выудил из нагрудного кармана пачку "Примы-Ростов", протянул. — Чего не спится? — Дел много. — Дел у него много, — усмехнулся Мартынюк. — Какие у тебя могут здесь быть дела? Скажи просто — не спится. — Пусть будет так, — Артем закурил, поглядывая на дорогу за блокпостом. Хотя, какая там дорога… две грязные колеи в рыжей траве. Вихляют, тянутся к опушке, исчезают внизу — с одной стороны обвал, заросший ягодными кустами, с другой — ромашки. А дальше густой лес, обнажил изумрудные апрельские листья, нарастил, значит, шапки на целый год. Очень хотелось, чтобы на горизонте возник вдруг автомобиль и поехал, дребезжа и подпрыгивая в сторону блокпоста. Старый знакомый "Уазик", проехавший мимо чеченского аула за лесом, забравший конвертики, открыточки, бандерольки… но вместо этого над макушками деревьев показался краешек бордового солнца. — Почту ждешь? — догадался Мартынюк. — Рановато, знаешь? Еще час, как минимум. Почту привозили раз в две недели. Иногда — опаздывали на пару дней. Но не сегодня. Не надо сегодня опаздывать, пожалуйста. — А я ничего не жду. Попросил не писать. Вот почитаешь, как им там живется, а потом весь день ходишь и переживаешь. Гложет в душе, ест заживо тоска-то, — вздохнул Мартынюк, после недолгого молчания. Чиркнул спичкой, закуривая. — У меня отпуск через два месяца. Ох, дотерпеть бы. — А приехал тогда зачем? — спросил Артем. — А как еще зарабатывать? Ты знаешь способ? Вот и я не знаю. Бог мозгов не дал, чтобы в университет куда поступить, а сейчас что? Охранником? Сторожем? Не, спасибо, люди дорогие, не хочу. А так хоть квартиру обещают по выслуге лет… В командировке, вон, суточные идут, боевые. Старшему на свадьбу уже отложили. Младшему в университет, будь он неладен… И престиж, престижь, солдат, не пропьешь. Жена гордится… Мартынюк притоптал окурок носком ботинка. У Артема зачесалась шея. Не первый день грызло отчаянное желание искупаться — в ванной, в горячей воде, отодрать от себя налипшую за год грязь, пыль, а главное — чувство отчаяния и тоски по дому. Но в части было всего две душевые кабинки, из которых одна предназначалась офицерам — добротная, деревянная, с утеплителем и с горячей водой — а вторая для солдат срочной службы и контрактников, где всегда дул ветер сквозь щели в плохо подогнанном шифере, а под ногами мялась и скользила мокрая холодная трава. Горячей воды все равно на всех не хватало, приходилось вытаскивать баки под солнце, ждать целый день, пока нагреется, потом быстро мыться по очереди (не больше двух-трех минут), стиснув зубы и проклиная все на свете. |
