Донна Леон. Выстрел в лицоКомиссар Гвидо Брунетти - 18
Посвящается Петре Рески‑Ландо и Лино Ландо
Che ti par di quell’aspetto? Cosi fan tutte
Что ты думаешь об этом лице? Так поступают все женщины Моцарт/Да Понте
1
Он заметил ее еще по дороге на званый ужин. Брунетти с Паолой как раз остановились напротив книжного магазина, и он, смотрясь в стекло витрины, поправлял на себе галстук, когда в отражении вдруг показалась женщина, идущая под руку с каким‑то стариком в сторону campo Сан‑Барнабы. Мужчина шел слева от женщины, которую Брунетти видел только со спины. Его внимание сразу же привлекли ее волосы – светлые, как у Паолы, собранные в гладкий и низкий пучок. Брунетти обернулся, пытаясь рассмотреть незнакомку получше, но парочка уже прошла мимо. Они направлялись в сторону моста, ведущего к Сан‑Барнабе. Красивая накидка – не то горностай, не то соболь, но уж точно кое‑что покруче обыкновенной норки – ниспадала до самой земли, приоткрывая стройные лодыжки и туфли, высокие каблуки которых совершенно не годились для прогулок по улицам, все еще покрытым снегом, а местами и льдом. Мужчина показался Брунетти знакомым, но он никак не мог вспомнить его имени, – кажется, человек богатый и влиятельный. Гораздо ниже ростом и грузнее спутницы, он с большой осторожностью обходил подернутые коркой льда участки тротуара. Не отпуская ее локтя, у подножия моста мужчина вдруг сделал шаг в сторону и оперся о парапет. Его внезапная остановка застала женщину врасплох. Не успев опереться ногой о землю, она пошатнулась, и ее качнуло к замершему на месте мужчине, скрыв из поля зрения любопытных глаз Брунетти. – Гвидо! – раздался позади голос Паолы. – Если хочешь, можешь подарить мне на день рождения биографию Уильяма Джеймса, она только что вышла. Брунетти оторвал глаза от парочки и взглянул на толстую книгу в глубине витрины, на которую ему указывала жена. – Его же вроде звали Генри, – с бесстрастным видом заметил он. – Хватит придуриваться, Гвидо Брунетти, – бросила Паола и, схватив мужа за рукав, подтащила его поближе. – Ты прекрасно знаешь, кто такой Уильям Джеймс. Брунетти кивнул: – Но зачем тебе биография брата знаменитого писателя? – Затем, что мне интересно, в какой семье он рос, и вообще, почему стал именно тем, кем стал. Брунетти вспомнил, что и сам два с лишним десятка лет назад испытывал подобное любопытство. Тогда он только познакомился с Паолой и хотел знать о ней все: кто ее родители, что ей нравится, с кем она дружит; короче говоря, все, что хоть каким‑то боком касалось этой изумительной девушки, с которой судьба свела его в библиотеке университета. Брунетти казалось, что подобное любопытство вполне нормально, если испытываешь его к живому человеку. Но к писателю, который уже почти век лежит в могиле? – И чем он тебе так нравится? – Брунетти уже не впервой было задавать этот вопрос. Услышав собственные слова, он понял, что преклонение жены перед Генри Джеймсом в очередной раз превратило его в раздражительного ревнивца. Высвободившись из его объятий, Паола отступила назад, словно хотела внимательнее разглядеть мужчину, за которого ее угораздило выйти замуж. – Тем, что он много чего понимал про жизнь, – ответила она. – А, – коротко произнес Брунетти. Ему‑то всегда казалось, что это качество необходимо любому, даже самому третьесортному писателю. – И тем, что благодаря ему я сама начинаю понимать эту жизнь немного лучше, – добавила Паола. Видимо, на этом тему можно было закрыть. |
