Лао Шэ. Записки о Кошачьем городе
1
Межпланетный корабль разбился.
От моего старого школьного товарища, который больше полумесяца правил
этим кораблем, осталось лишь нечто бесформенное. А я, видимо, жив. Как
случилось, что я не погиб? Может быть, это знают волшебники, но не я.
Мы летели к Марсу. По расчетам моего покойного друга, наш корабль уже
вошел в сферу притяжения Марса. Выходит, я достиг цели? Если это так, то
душа моего друга может быть спокойной: ради чести оказаться первым
китайцем на Марсе стоит и умереть! Но на Марс ли я попал? Могу лишь
строить догадки, никаких доказательств у меня нет. Конечно, астроном
определил бы, что это за планета, но я, к сожалению, понимаю в астрономии
ничуть не больше, чем в древнеегипетских письменах. Друг, без сомнения,
просветил бы меня... Увы! Мой добрый старый друг...
Корабль разбился. Как же я теперь вернусь на Землю? В моем распоряжении
одни лохмотья, похожие на сушеный шпинат, да остатки еды в желудке. Дай
бог как-то выжить здесь, не то что вернуться. Место незнакомое, и вообще
неизвестно, есть ли на Марсе существа, похожие на людей. Но стоит ли
подрывать свою смелость печалью? Лучше успокаивать себя мыслью, что ты
"первый скиталец на Марсе"...
Конечно, все это я передумал уже потом, а тогда у меня очень кружилась
голова. Рождались какие-то обрывочные мысли, но я помню только две: как
вернуться и как прожить. Эти мысли сохранились в моем мозгу, словно две
доски от затонувшего корабля, прибитые волной к берегу.
Итак, я пришел в себя. Первым делом нужно было похоронить останки моего
бедного друга. На обломки корабля я даже не решался смотреть. Он тоже был
моим добрым другом - верный корабль, принесший нас сюда... Оба моих
спутника погибли, и я чувствовал себя так, будто сам виноват в их смерти.
Они были нужны и полезны, но погибли, оставив жить меня, беспомощного.
Дуракам счастье - какое это печальное утешение! Друга я похороню, пусть
мне придется копать могилу голыми руками. Но что делать с останками
корабля? Я не смел взглянуть на них...
Нужно было копать могилу, а я лишь тупо сидел и сквозь слезы глядел по
сторонам. Поразительно, но все, что я тогда увидел, я помню до мельчайших
подробностей, и, когда бы я ни закрыл глаза, передо мной снова встает
знакомый пейзаж со всеми красками и оттенками. Только одну картину я помню
так же отчетливо: могилу отца, на которую я впервые пошел в детстве вместе
с матерью. Теперь я смотрел на все окружающее с испугом и растерянностью,
точно маленькое деревце, каждый листочек которого чутко вздрагивает под
ударами дождевых капель.
Я видел серое небо. Не пасмурное, а именно серое. Солнце грело весьма
сильно - мне было жарко, - но его свет не мог соперничать с теплом, и мне
даже не приходилось зажмуривать глаза. Тяжелый, горячий воздух, казалось,
можно было пощупать. Он был серым, но не от пыли, так как я видел все
далеко вокруг. Солнечные лучи словно растворялись во мгле, делая ее чуть
светлее и придавая ей серебристо-пепельный оттенок.
|
