Дверь в дальнем конце кабинета распахнулась. Вошел Седжар Бун, за ним – Ванда и Стеттин. Ванда оттолкнула Буна и бросилась к Гэри, упала на колени рядом с креслом, в котором он сидел, сжала его руку и устремила на него такой взгляд, словно ей казалось, что он прямо здесь, у нее на глазах, рассыплется на кусочки.

Гэри молча смотрел на любимую внучку. Глаза его наполнились слезами.

– Я свободен, – негромко проговорил он.

– Да, – отозвалась Ванда. – Мы пришли, чтобы забрать тебя домой, дед. Мы подписали все нужные бумаги.

Стеттин встал рядом с креслом Гэри. Он по‑отечески улыбался. Гэри всегда немного раздражали непоколебимость, невозмутимость и заботливость Стеттина, хотя эти качества с лихвой компенсировали импульсивность Ванды… «Следующими, на кого обрушилась бы безудержная ненависть Вары Лизо, были бы они… Они сгорели бы, как свечи в пламени солнца!»

– Я не об этом, – покачал головой Гэри. – Я свободен от иллюзий.

Ванда протянула руку и погладила Гэри по щеке. Это было приятно, даже необходимо, но и ласковое прикосновение руки внучки не успокоило Гэри, не принесло облечения…

«А мне как раз нужно, чтобы меня успокоили, а не убаюкали – слишком долго я позволял всем на свете тешить меня иллюзиями».

– Не понимаю, о чем ты, дед.

– Достаточно всего одной такой, как она, – и все наши расчеты можно со спокойной совестью бросить в дезинтегратор. Проект совершенно бесполезен. Если существует потенциальная возможность рождения таких людей, как она, значит, могут появиться и другие такие же, наделенные этим чудовищным даром. А ведь я не знаю, когда они могут родиться на свет! Непредсказуемые мутации, аберрации. В ответ на что они появляются?

– Ты говоришь о Варе Лизо? – спросила Ванда.

– Она мертва, – напомнил Гэри Стеттин. Он скривил губы.

– Насколько мне известно, до сих пор – а это значит, в течение почти ста лет – на свете не было подобного ей существа. Не было на всех миллионах планет, населенных людьми, среди всех квинтиллионов человеческих существ. А теперь… теперь появятся.

– Она была просто‑напросто сильнейшим менталиком. Что это меняет? И что это значит? – спросила Ванда.

– Это означает, что хотя бы последние годы моей жизни я смогу прожить как самый обычный человек.

– Дед, скажи мне! Почему это имеет такое огромное значение?

– Потому, что некто, подобный Варе Лизо, при том условии, что будет соответствующим образом воспитан и обучен, может стать объединяющей силой, – ответил Гэри. – Но эта сила будет не спасительной… Представить только… Организация, замкнутая на одном источнике могущества, воистину деспотический вид правления. Тираны! Я предостаточно с ними наговорился в свое время. Лесные пожары… Наверное, они действительно нужны для того, чтобы время от времени наводить порядок в лесу. Но всем этим деспотам удалось бы достичь большего… Они все добились бы сокрушительного успеха, обладай они тем, чем обладала эта женщина. Разрушительной, противоестественной силой. Силой, способной уничтожить все, что мы задумали.

– Так переработай свои формулы, дед. Внеси ее в них. Наверняка она не может быть таким уж сильным фактором.

– Да не только она! Не о ней речь! Речь о других! О мутантах, которых будет неисчислимое множество. – Гэри в отчаянии покачал головой. – У нас нет времени на то, чтобы рассчитать все подобные вероятности. У нас осталось всего три месяца на сборы и подготовку. А этого слишком мало.