Изменить размер шрифта - +
– Мы честно объяснили музыкантам, что и кто их ждёт в Сокольниках, и не нам винить тех, кто всё таки отказался. Но Саша Градский согласился, без лишних разговоров… Его внезапное появление несколько спутало программу. В итоге Александр Борисович в полном одиночестве сидел на сцене и мрачно смотрел в зал, а люди в штатском боялись подойти к нему».

Перед началом мероприятия организаторы успели предупредить зрителей, чтобы те начисто забыли три слова: «Аквариум» и «Борис Гребенщиков» – во избежание беды. В огромный зал, построенный по неземным законам советским конструктивистом Мельниковым, народу набилось «по самое не балуй» – около тысячи человек. Среди них были замечены драматург Виктор Славкин, редакция журнала «Ухо» в полном составе, Умка, рок менеджеры Тоня «Акула» Крылова, Артур Гильдебрандт, Саша Агеев и прочие известные персоны. Александр Градский в тот вечер был бесподобен, выдавая на гора самые стрёмные композиции из своего репертуара. И всё равно в зале нашёлся мудак, который в разгар выступления завопил на всю Ивановскую:

«“Аквариум” давай!» Оцепившие партер «серые человечки» сразу приняли стойку, но, слава богу, пронесло.

«А ну заткнись, сука, пока я тебе башку не оторвал!» – прорычал со сцены будущий наставник «Голоса», и концерт всё же удалось довести до конца.

Несложно догадаться, что подобные мероприятия не добавляли Гребенщикову душевного оптимизма. Некоторое время он ещё бодрился, но во время одного из квартирников не сдержался и выдал пронзительный монолог.

 

«“Аквариум” – это название, от которого любые власти шарахаются, как кони, – говорил Борис притихшим слушателям, не догадываясь о том, что уже на следующий день эта запись будет лежать у следователей из Большого дома. – Пока нам на время разрешили играть. Не знаю, насколько долго продлится такой райский период… Думаю, что недолго. Будем играть, пока нас не запретят опять. В Москву обязательно поедем, но это – автоматический вариант самоубийства. Потому что там сразу же разразится скандал. Причём либо он устраивается сам собой, либо его устраивают специально. И тогда уже мы тонем надолго».

 

До Бориса постоянно доходили слухи о том, что творилось в столице в те тёмные времена, очень похожие на оруэлловский 1984 год. После отстранения Артемия Троицкого от журналистской работы и разгона фанзинов «Ухо» и «Попс» там стали происходить куда более серьёзные вещи. В феврале к власти пришёл новый генсек Черненко, который заявил: «Не всё удовлетворяет нас и в таком популярном искусстве, как эстрадное. Нельзя, например, не видеть, что на волне этой популярности подчас всплывают музыкальные ансамбли с программами сомнительного свойства, что наносит идейный и эстетический ущерб».

На языке партийного аппарата подобное заявление означало команду «фас!» – и тут же повсеместно началась атака на рок музыку. По всей стране замелькали всевозможные «чёрные списки», в которых «Аквариум» стоял на первом месте – скорее всего, в алфавитном порядке, но смысл запретительного документа от этого не менялся. Он заключался в том, что магнитофонные записи андеграундных команд – начиная от «ДДТ» из Уфы и «Урфина Джюса» из Свердловска и заканчивая московскими «ДК» и «Гулливером» – теперь категорически не могли звучать на дискотеках. И уж тем более эти коллективы не имели права давать концерты.

Неудивительно, что за решёткой оказались лидер группы «Воскресение» Алексей Романов и вокалист «ДК» Евгений Морозов. А при попытке перехода границы был задержан музыкант христианской рок группы «Трубный зов» Валерий Баринов.

Быстрый переход