Я фыркнула.

– Тебе не нужно доставать моё личное дело, Дамиэль. Ты его уже запомнил наизусть, – заметила я. – Ты можешь просто по памяти пересказать мне его содержимое.

– Полагаю, это так. Но мне действительно понадобится что нибудь взамен.

Я вскинула руки в воздух.

– Ты просто невозможный.

– Думаю, ты хотела использовать слово «здравомыслящий», принцесса. Каждый хороший ангел – здравомыслящий, включая тебя. Ты не стала бы заключать сделку, не получив что нибудь взамен.

– Ты и получаешь кое что взамен: мою благодарность, – я похлопала ресницами. – Разве этого не достаточно ценно?

Дамиэль явно хорошенько обдумал этот вариант.

– Ладно, – сказал он наконец. – Принимаю, – он протянул руку.

Я её пожала.

Он удержал мою ладонь.

– Благодарность ангела действительно очень ценна, – его улыбка была сладкой, как полный рот конфет. – Я удивлён, что ты отдала её так быстро. Я буду наслаждаться твоей нескончаемой, вечной благодарностью. В конце концов, зачем выигрывать одну  неопределённую услугу, когда можно заполучить бесконечно много услуг?

– Минуточку…

– Не надо благодарить меня, принцесса. Твоя вечная благодарность – это всё, что мне нужно.

– Я на такое не соглашалась, Дамиэль.

– Ещё как соглашалась, – он подмигнул мне. – Мы даже пожали руки.

Я хмуро посмотрела на него.

– Ты меня одурачил.

– Ты хотела быть одураченной.

– Прошу прощения?

– Ты чрезвычайно умна и прекрасно обучена. Ты прекрасно знала, на что идёшь. Так что это может означать лишь одно – ты хотела на это пойти.

Я скрестила руки на груди.

– Прекрати подвергать каждый мой шаг психоанализу.

Он пожал плечами.

– Я не могу это просто отключить, принцесса.

– А ты постарайся.

– Ладно. Если от этого ты почувствуешь себя не такой легковозбудимой в моём присутствии.

– Я вовсе не легковозбудимая.

Он открыл свой рот (предположительно, чтобы снова подвергнуть моё поведение психоанализу), но потом, похоже, передумал.

– Конечно же нет. Нет, ты не легковозбудимая. Вовсе нет.

– Ты в это не веришь.

– О?

– Для того, кто всегда устраивает большое шоу, пугая всех до усрачки и выставляя себя страшным извергом, актёр из тебя так себе.

– Это не актёрская игра. Я и есть страшный изверг.

– И в это ты тоже не веришь.

– Нет, Каденс, это ты  в это не веришь. Я же, напротив, знаю, что я на сто процентов тот монстр, которым меня все считают – и даже чуточку хуже.

Он действительно считал себя плохим. Он даже думал, что он сам выбрал быть плохим, потому что кому то же надо взять на себя роль Мастера Дознавателя и обеспечивать безопасность мира. Что же случилось в его жизни, что заставило его выбрать этот путь, решить, что он должен нести на своих плечах бремя всего мира и пожертвовать всем? Должно быть, дело не только в предательстве Леона Хеллфайра. Нет, это уходило корнями глубже.

Я сомневалась, что мне удастся вытащить из него этот ответ. Дамиэль не очень то рассказывал о своём прошлом. Непросто было выведать у него даже историю о предательстве Леона.

Но я узнаю, что случилось. Как нибудь. Я должна понять его историю, если хочу помочь ему преодолеть это. Если хочу исцелить его сломленную душу.

Но это потом. В данный момент мне надо сосредоточиться на миссии.

– Да, мне знакома эта местность, – сказала я, показывая на лазурное море внизу. – Это одно из мест, где мой отец устраивал мне тренировки в глуши.