Оглянулся, голос понизил.

– Генерал фельдмаршал Вернер фон Бломберг, имперский министр обороны. Да, это козырь и очень крупный. И его тезка, Вернер фон Фрич, генерал полковник, командующий сухопутными войсками. Тоже козырь! Только где они теперь? В отставке, опозорены, бывший министр бежал за границу, а Фричу руки не подают. Мужеложец! И кто теперь возглавит ваш про нун си а мен то?

Бывший унтер офицер пожал плечами. Когда вода к горлу подступит, сразу найдутся и генерал полковники, и генерал фельдмаршалы.

– А с Отто Штрассером уже ведутся переговоры. Полная амнистия, возвращение, легализация, своя газета. Скоро «черные» выйдут из подполья. Кто там останется? Красные крысы? И Тельмана можно перевербовать, невелик труд. Роланд Фрейслер уже сколько лет в НСДАП, даром что самый настоящий красный комиссар. И все, вы останетесь один, доктор Фест! Вас даже незачем отправлять в кацет, вы совершенно не опасны.

Стеклышки очков победно блеснули, но мальчик Нильс уже все понял. Штандартенфюрер распинался перед ним не просто так, это не похмельное словоблудие. Его хотят напугать, сбить с толку. Почему? Да потому, что боятся.

Он опасен!

Ответ, впрочем, у него был. Есть Мельник, есть Германское сопротивление. Эти не подведут.

* * *

Вскоре после завтрака, когда дождь ненадолго перестал, и юнкера, разбрызгивая лужи, бодро маршировали по плацу, случилась маленькая сенсация – привезли газеты, правда только местные. Доктор Фест купил в киоске мюнхенскую «вечерку», развернул, перелистал, ловя глазами заголовки.

…Ничего, даже о приезде Гиммлера промолчали! В Рейхе тишь да гладь, в Париже показ осенней коллекции, в Лондоне драка в парламенте.

Такое уже случалось. На Западном фронте без перемен. Даже когда они пошли в атаку сквозь сизую газовую пелену, об этом сообщили не сразу.

Еще напишут!

2

– Подсаживайтесь! – пригласил Дуодецим. – Я сам только что пришел.

Соль хотела гордо отвернуться (красивый он, и что?), но в маленьком кафе свободных мест не осталось, а верный сквайр…

Понс, да же где же ты?

К хорошему привыкаешь быстро. В столовой случалось по всякому, когда находилась компания, когда нет, зато после завтрака они с Понсом вместе пили кофе. Как узнала Соль, ремонтники оборудовали свое кафе в пустующем отсеке. Никто не возразил, их право. Пускают только своих? Значит, становись своим. Дева Соланж могла гордиться, специальную карточку для входа ей вручили уже на второй день. Сквайр расстарался, дал рекомендацию и все оформил. Мелочь, но приятно, хотя если подумать, не такая уж мелочь.

Дуодецим, как она уже успела заметить, всегда брал эспрессо, Соль же смело экспериментировала, заказав на этот раз глясе. Отхлебнула… Ничего, но в Берлине вкуснее.

– Понса не ищите, – негромко проговорил Дуодецим. – Парень от вас прячется.

Кофе сразу потерял вкус. Соль вытерла губы салфеткой, вздохнула поглубже.

– Почему?

– Скажем так, с ним очень убедительно поговорили. Не осуждайте, парень очень дорожит своей работой, на Клеменции у него родители. Если уволят, другой подобный контракт он до конца дней не получит.

Черное небо, острые холодные звезды, тепло его губ… Сквайр прячется от рыцарственной дамы. Облить водой и усадить верхом на забор.

– Не осуждайте, – повторил Дуодецим. – Ребят из «Равенства и братства» никто даже не ругал, просто перевели на Крепость 1. Почему подчинились, не спорили? На Земле много государств, на Клеменции одно. Бежать некуда, прятаться негде. Можно уехать на самый далекий остров в Южном океане. Умереть не дадут, станут присылать провизию, но жить придется одному.