|
Я сказал, что нужно было дождаться денег из Нью-Йорка. - Сколько? - спросил он. - У меня полно... - Я запросил сто тысяч, - сказал я. Ты что, собираешься купить его? - Он был в изумлении. Потом мы стали обсуждать маршруты. Гарри был за Гавайи, Ле Мир за Южную Африку. Мы подбросили монетку. - Орел, - сказала Дезире, и так и вышло. Я попросил Ле Мир не уходить далеко от отеля, пока мы оставались в Сан-Франциско. Она так и сделала, но с большим трудом. Никогда я не видел существа настолько полного психической энергии и огня; только суровой сдержанностью она могла заставить себя быть спокойной. Гарри держался около нее все время, хотя темы их разговоров были за гранью моего восприятия. Также я не понимал эти брызги идей и ежеминутные признания в любви. Был прохладный солнечный день позднего октября, когда мы подняли якорь и вышли из Золотых Ворот. Я взял яхту в аренду на год. Я также сделал и Другие приготовления на случай, если Ле Мир все это надоест. Они с Гарри восхищались яхтой, что меня не удивило. Яхта и правда была превосходной. Бока белые, как морская пена; все над палубами из сверкающей желтой меди и красного дерева, и все такое чистое, как голландская кухня. Кроме капитанской, там было пять кают плюс гостиная, столовая и библиотека. Еды у нас было много и великолепный повар. Первым нашим портом стала Санта-Каталина. И в день, которым может похвастаться только Южная Калифорния, мы бросили там якорь в пять вечера. Спустили лодку, чтобы добраться до берега. - Что там? - спросила Ле Мир, указывая на берег, когда мы ждали, пока спустят лестницу. Я ответил: - Туристы. Ле Мир пожала плечами: - Туристы? Да! Только не это. Пойдемте! Я засмеялся и пошел к капитану сказать, что мадам не понравилась Санта-Каталина. В следующую минуту лодка была поднята обратно, якорь тоже, и мы отправились в путь. Бедный капитан! За неделю он привык к сменам настроения Ле Мир. В Сан-Диего мы вышли на берег. Ле Мир понравились какие-то индейские пледы, и Гарри ей их купил; но потом она сказала, что хочет взять с собой индейскую девочку лет шестнадцати - как компаньонку, я сказал твердое "нет". Но это ей почти удалось. С месяц мы заходили в один порт за другим. Мазатлан, Сан-Байас, Сан-Сальвадор, Панама-Сити - мы выходили в каждом на час, иногда на два или три дня. Ле Мир загружала яхту всякого рода реликвиями, всем подряд. Были ли они отвратительными или красивыми, полезными или нет, настоящими или подделками; если вещь ей нравилась, она покупала ее. В Гуаякиле мы впервые столкнулись. Это был наш второй вечер там. Мы обедали на палубе с пятью южноамериканскими генералами и адмиралами. К концу обеда Ле Мир вдруг притихла и погрузилась в размышления; потом неожиданно она повернулась к генералу сбоку от себя и сказала: - Где Гуаякиль? Он в изумлении уставился на нее. - Город там, сеньора, - наконец сказал он, указывая на берег, где блестели огни. - Я знаю, знаю, - нетерпеливо сказала Ле Мир, - но где он? В какой стране? Бедный генерал, слишком удивленный, чтобы обижаться, пробормотал имя своей родины, а мы с Гарри еле удержались, чтоб не расхохотаться. |
