«Движение Чхонлима» с его явным маоистским оттенком означало перенос центра тяжести с материального стимулирования на стимулирование идеологическое. Этот «дешевый» подход мог казаться оправданным в условиях послевоенной Северной Кореи, с ее хронической бедностью и нехваткой ресурсов. Подобные методы «идеологической мобилизации» применялись и в сталинском Советском Союзе (достаточно вспомнить про стахановское движение 1930 х гг.), но наиболее широко этот политический и социальный прием стал использоваться в Китае времен Мао. Впрочем, несмотря на все пропагандистские заявления того времени, результаты подобной политики в Корее оказались менее катастрофическими, чем в Китае. Надежды на то, что «трудовой энтузиазм» сумеет компенсировать нехватку опыта и ресурсов, оказались иллюзорными. Тем не менее «движение Чхонлима» было еще одним подтверждением того, что КНДР начала постепенно отходить от «ревизионистских» идей хрущевского СССР, где власти, хотя неохотно и непоследовательно, стали отказываться от своих изначальных надежд на идеологические средства поощрения и постепенно пришли к мысли, что без соответствующей оплаты труда люди хорошо работать не будут – по крайней мере, если речь идет не о коротких «штурмах» во имя четко поставленной и всем понятной тактической цели, а о систематическом многолетнем труде.

Новые веяния, как всегда, нашли свое отражение в литературе и искусстве. Как уже говорилось выше, короткий период 1956–1958 гг., несмотря на происходившие тогда преследования талантливых писателей из Южной Кореи, был самым либеральным временем в истории северокорейского искусства. Официальное требование покончить со «схематизмом» было воспринято писателями и деятелями искусства как разрешение творить более свободно, с меньшей оглядкой на идеологические предписания. Однако этот период относительной свободы продлился недолго. С конца 1958 г. самыми популярными лозунгами литературной политики стали «воспитание всадников крылатого коня Чхонлима» и «борьба против ревизионизма» (в последнем лозунге все чаще слышался намек на Советский Союз и «разлагающее» советское влияние). На практике это означало, что на писателей и художников снова налагались жесткие политические ограничения, что период относительной терпимости по отношению к идеологическим вольностям заканчивался. От деятелей искусств теперь требовалось прославление партии и вождя, а также обличение «классовых врагов» и их «ревизионистских прихвостней» .

Рассказ о КНДР конца 1950 х гг. был бы неполным без упоминания о тех внушительных свершениях в экономике, которыми был отмечен этот период. Официальные отчеты об «успехах» и «трудовых победах» следует воспринимать весьма критически, однако темпы экономического роста КНДР на самом деле были впечатляющими. О выполнении Первого пятилетнего плана было объявлено в 1960 г., на два года раньше намеченного. По официальным данным, к середине 1959 г. объем промышленного производства вырос в 2,6 раза, по плану это должно было произойти только к концу 1961 г. По тем же сведениям в 1960 г. объем промышленного производства в 3,5 раза превысил уровень 1956 г. Хотя эти цифры явно преувеличены, даже самый скептически настроенный наблюдатель вынужден согласиться, что достижения северокорейской экономики конца 1950 х гг. выглядели весьма внушительно, особенно по сравнению с бедственным положением Юга. Согласно большинству современных оценок, ВНП Северной Кореи с 1956 по 1960 г. возрос почти вдвое – с 1,007 до 1,848 миллиарда долларов США (по курсу того периода) .