Однако если он хочет заставить ее ревновать, то его ждет разочарование.
— Умираю от любопытства: что именно увидела Шелли на карте и что мы просмотрели?
— Я тебе не скажу. — Его улыбка была ленивой и дразнящей.
— Но я не успокоюсь всю ночь.
— Я тоже. Если я когда-нибудь выкрою время на раскопки, то, возможно, возьму тебя с собой.
— Серьезно? — Она недоверчиво посмотрела на него.
Митч тряхнул головой.
— Черт, это та же самая старая карта, на которую все смотрели сто пятьдесят лет, а Шелли увидела одну вещь, которую мы пропустили, хотя… вряд ли там что-то лежит.
— Здорово. И ты мне не скажешь? Ты не представляешь, как я мучаюсь.
— Почему бы тебе не прийти тогда в мою спальню? Мы можем поговорить там о кладе. Немного.
Ее сердце внезапно забилось где-то в горле.
— Хорошо, сыграем в твою глупую игру.
— Не игру.
— Ты действительно хочешь?.. — спросила она осторожно.
— Я считаю это превосходной идеей. — Он использовал насмешку как оружие против нее.
— Ты лжешь.
Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья.
— Ложь усложняет и без того непростую жизнь.
— Тогда почему мы лжем?
— Почему я лгу тебе, ты имеешь в виду? — На его губах опять появилась насмешливая улыбка. — Самооборона, Кристин. Когда не любишь, нечего терять. Потери могут причинять ужасную боль.
— Каким-то образом нужно научиться справляться с болью, Митч.
— Зачем? — «Выстраивай защиту, — напомнил он себе, — прежде выложи свои аргументы». Хотя она может разметать их в пух и прах за минуту.
— Потому что это важно. И что бы ни произошло, мы не безразличны друг другу.
— Ты имеешь в виду, что я хочу тебя? — усмехнулся Митч. — То, что я чувствую к тебе — это похоть, а не любовь. Желание не всегда разумная вещь, но плоть живет собственной жизнью.
— Тогда давай начнем с разума, — с вызовом предложила она.
Он привлек ее ближе.
— Мой разум отвергает тебя.
— Печально.
— Да? Иди сюда, — позвал он, будто она собиралась убежать. — Боль не угрожает жизни. Теперь на мне лежит огромная ответственность за фермы, да и ты достигла успеха. Поэтому мы оба сейчас подходим друг другу, несмотря на наше легкое отчуждение.
— Я не чувствую отчуждения. — Она вся пылала страстью, желанием, томилась и изнывала, сердце бешено колотилось в груди, а тело в его руках стало невесомым.
— Что же ты чувствуешь? — спросил он.
— Любовь к тебе.
На мгновение он утратил контроль над собой.
— Перестань, — резко оборвал Митч, «прижимая к себе ее прекрасное стройное тело.
— Ты спрашиваешь, я отвечаю.
— Пытаешься снова войти в мою жизнь?
Об его горячие глаза она вполне могла бы обжечься.
— Если ты позволишь.
Он подавил стон, не находя в себе сил оттолкнуть эту женщину. Женщину, которая вызывала бунт в его душе, в теле, в голове.
— И что дальше? — спросил он. — Мы попадем в ту же ситуацию. Ты снова решишь, что не хочешь никаких обязательств. Нам придется отступиться от своих чувств, Крис. Ты больше не войдешь в мое сердце.
Его слова очень больно ранили ее.
— Ты никогда не был жестоким, — прошептала Крис.
— Жестокость — хороший способ держать дистанцию.
— Ты никогда не простишь меня?
Митч изо всех сил сдерживался, чтобы не подхватить ее на руки и не отнести к себе в спальню.
— Дело не в прощении, — резко сказал он. |