Топая сабо, громко сетуя и вздыхая, Мадлена побежала к графине просить аудиенции. Вопреки ее ожиданиям, графиня была уже на ногах и приказала пригласить аббата.

— Идите, сударь… господин аббат… госпожа графиня хочет, чтобы вы пришли.

Выслушав обстоятельный рассказ аббата о ночном налете, графиня вскрикнула и на лице ее отразился неописуемый ужас.

— Но это бесчеловечно! Подло!.. При какой власти мы живем! Ах, эта страна проклята Богом! Дерзость бандитов превосходит все мыслимые границы!.. Как можно дальше жить, когда смертельная опасность подстерегает на каждом шагу? Неужели возвращаются времена Террора?! Ни минуты не желаю здесь больше оставаться… Дядюшка, дорогой, увезите меня отсюда! Спасите меня!..

— Конечно, милая племянница, я с удовольствием заберу вас в Фарронвиль. В котором часу мы уезжаем?

— Нужно уложить вещи, но сборы наши будут недолгими.

— Сейчас девять утра, мы можем отправиться в полдень.

— О, разумеется! Трех часов вполне достаточно.

— Тогда я отдам соответствующие распоряжения.

Аббат вернулся к себе в комнату и позвал Любена, который, как настоящий раб порядка, уже приготовился к отъезду.

— Скачи скорей в Фарронвиль, постарайся добраться за полчаса.

— Будет выполнено, сударь.

— Сразу же по приезде распорядись приготовить голубые апартаменты — для графини де Ружмон и моих племянниц. Пусть не забудут развести огонь в камине и позаботятся о легкой закуске и плотном ужине. Затем прикажи запрячь в карету двух крепких лошадей и без промедления возвращайся.

— Господин шевалье желает, чтобы я сам правил?

— Да! В замке сейчас осталось не так много людей. И напомни всем, чтобы не теряли бдительности и никого не впускали в замок! Слышишь — никого! Постарайся вернуться не позже половины двенадцатого.

— Исполню в точности, господин шевалье.

— Прекрасно! Иди же, мой мальчик!

К величайшему удивлению графини, Валентина высказалась против столь скорого отъезда, больше напоминавшего бегство, и принялась уверять, что дома они в такой же безопасности, как и за стенами замка Фарронвиль, и что бандиты вряд ли осмелятся сунуться в Ружмон.

— Что вы можете об этом знать? — язвительно спросила мадам де Ружмон. — Если разбойники не успокоились после первого нападения на Монгон, после дерзкого налета на Ашер, то почему бы им не взяться за наш замок? Дочь моя, вы сами не знаете, что говорите. Я хочу уехать, решение мое непреклонно, и если я вас не убедила, то мне придется напомнить о своей материнской власти! Вы слышите?

Валентина была любящей и почтительной дочерью, ей ничего не оставалось, как склонить голову и повиноваться.

— У нас есть три часа на сборы, — продолжала графиня, — надеюсь, вы не заставите нас ждать.

— Любое ваше желание, матушка, для меня закон, и я прошу простить меня за то, что дерзнула спорить с вами. Мне казалось, что в глубине души вам также не хочется покидать Ружмон.

— Хорошо, забудем об этом, — нервно ответила графиня, — будем считать это простым недоразумением… Ну же, не плачьте, а то я просто с ума сойду! Никогда еще мне не было так страшно, даже когда мы уезжали в эмиграцию. Тогда, во времена Террора, эти люди могли только убить нас — быстро и сразу… А эти бандиты! О Господи Боже мой! Мне страшно даже подумать, на что они способны!

Совершенно потеряв голову, графиня бросилась собираться. При этом она только и делала, что кричала то на Бетти, то на Мадлену, и в результате не только не ускоряла сборы, а напротив, мешала им.