Что, если этой лунной ночью ирландцы вот также вглядываются в морскую даль, выискивая корабль, моля о щедрых поставках денег, оружия и взрывчатки? Он посмотрел в бинокль на улицы Грейстонса. Не высматривает ли там кто-то, так же как он сам, сигнал или парус? На память Пауэрскорту пришла легенда об отце Тесея, которому сообщили о возвращении в Афины корабля его сына. Вот так же смотрел он с башни на скале на приближающийся корабль. Белый парус означал, что сын жив, черный — что погиб. Легенда гласит, что Тесей забыл поменять парус, и его отец в отчаянье бросился со скалы в море, оставив афинский престол победителю Минотавра. Пауэрскорт подумал, что, возможно, Тесей за время плаванья слишком полюбил власть и не пожелал снова оказаться на вторых ролях при отце. Что, если он намеренно не сменил паруса? Отцеубийца стал правителем Афин, но об этом знали лишь бессмертные боги, и они в конце концов покарали Тесея. Интересно, сменил бы паруса Харрисон? Пауэрскорт вспомнил черные паруса на картинах Тернера, изображавших похороны в море: огромные корабли движутся очень медленно, тело осторожно опускают в воду, черные паруса означают гибель еще одного английского героя.

Каждые пять минут Пауэрскорт осматривал горизонт с севера на юг. Он проверил и двери домов — не скрывается ли в тени его соперник, лелея надежду, что оружие поможет принести свободу злополучному острову? Вот так же сидел он в засаде на склоне горы в Индии, когда они с Джонни Фицджеральдом пять дней и ночей подстерегали представителей взбунтовавшихся племен, которые должны были собраться на встречу, место которой им, Джонни и Пауэрскорту, было неизвестно. Джонни придумал тогда светящиеся игральные карты — оригинальный способ зарабатывать на жизнь: карты, которые видно в темноте. Это изобретение могло бы принести богатство какому-нибудь счастливчику. И ночи солдат, стоящих в карауле, и моряков на вахте уже никогда впредь не были бы такими безрадостными, как прежде. Только представьте свое ликование, когда вы в три часа утра достаете туза пик, а кругом еще такая темень, что хоть глаз выколи.

Время от времени Пауэрскорт прохаживался по комнате, разминал ноги, тер глаза. В четыре часа он решил, что этой ночью уже ничего не случится. На море не было ни единой лодки. Суда, следовавшие из Гамбурга или Бремена, не тревожили в эту ночь покой Грейстонса. А вдруг он все же все перепутал и ему надлежит сейчас быть в совсем другой пустынной бухте, где-нибудь в Керри или Конемаре, или на безлюдном изрезанном побережье Донегала, куда из Германии доплыть гораздо легче? Пауэрскорт последний раз навел бинокль на море, но ничего не увидел. Когда небо на востоке окрасили лучи восхода, он отправился спать, и спал беспокойным сном. А меж тем над Ирландским морем занималась заря.

19

— Ты навестишь свой старый дом, Фрэнсис? — вспомнил Пауэрскорт голос леди Люси, пробудившись от беспокойного сна в полдвенадцатого на следующий день. Увы, даже в Ирландии никто не подаст вам завтрак в такое время. Пауэрскорт сообщил Люси о намерении посетить родные края, когда они пили дома чай. Он улыбнулся жене. Ему давно хотелось отвезти Люси в Ирландию.