|
Я осторожно поднял ее и посадил на стул. Я едва удержался, чтобы не заключить ее в свои объятия. Но я не имел права воспользоваться ее отчаянием. Исключительное благородство, скажете вы и презрительно посмеетесь надо мной. Возможно, вы правы – вы всегда правы. – Вы поедете в Тулузу, сударь? – умоляюще спросила она. Я сделал круг по комнате и остановился перед ней. – Да, – ответил я, – я поеду. Сверкнувшая в ее глазах благодарность больно резанула меня, потому что я еще не закончил своего предложения. – Я поеду, – быстро продолжал я, – когда вы пообещаете мне стать моей женой. Радость исчезла с ее лица. Минуту она смотрела на меня, ничего не понимая. – Я приехал в Лаведан для того, чтобы завоевать вас, Роксалана, и не тронусь из Лаведана, пока не достигну своей цели, – тихо сказал я. – Теперь вы понимаете, что все зависит от вашего решения. Чем скорее вы согласитесь, тем быстрее я уеду. Она тихо заплакала, но ничего не ответила. Я отвернулся от нее и направился к двери. – Куда вы идете? – всхлипнула она. – На свежий воздух, мадемуазель. Если вы решите выйти за меня замуж, передайте это через Анатоля или через кого нибудь еще, и я немедленно отправлюсь в Тулузу. – Стойте! – крикнула она. Хотя я уже взялся за дверную ручку, я послушно остановился. – Вы жестоки, сударь! – жалобно сказала она. – Я люблю вас, – сказал я, как бы оправдываясь перед ней. – Похоже, любовь всегда сопровождается жестокостью. Вы тоже были жестоки ко мне. – Вы… вы примете то, что вам дают по принуждению? – Я надеюсь, когда вы увидите, что вы должны отдать, вы отдадите это добровольно. – Если… если я дам вам обещание… – Да? – я побелел от напряжения. – Вы выполните условия сделки? – Я привык держать слово, мадемуазель, случай с Шательро тому свидетельство. Она вздрогнула от упоминания его имени. Оно напомнило ей о другой, точно такой же сделке, которую она заключила три дня назад. Я сказал, точно такой же? Нет, не совсем такой же. – В таком случае я… я обещаю выйти за вас замуж, – сказала она прерывающимся голосом, – когда вам будет угодно, после того, как мой отец выйдет на свободу. Я поклонился. – Я немедленно выезжаю, – сказал я. И, возможно из чувства стыда, возможно… – о чем тут еще можно говорить? – я повернулся и вышел, не сказав ей больше ни слова. Глава XX BRAVInote 74 В БЛАНЬЯКЕ Я был рад снова оказаться на свежем воздухе, движение освежало меня. Я ехал во главе бравых слуг по берегу Гаронны в тени деревьев, окрашенных в золото и багрянец. В какой то мере я был зол на себя за сделку с Роксаланой, в какой то мере я был зол на нее за то, что своим упрямством она вынудила меня на этот поступок. Благородный дворянин, ничего не скажешь! Обозвал Шательро мошенником, а сам поступил не лучше! Однако так ли это? Нет, уверял я себя, это не так. Тысячу раз нет! То, что я сделал, я сделал не только для того, чтобы завоевать Роксалану, но также и для того, чтобы образумить ее. Пройдет время, и она будет благодарна мне за мою жестокость, которой, я думаю, она объясняла мой неблаговидный поступок. Затем я вновь спрашивал себя, уверен ли я в этом? Эти два вопроса не давали мне покоя; мое сознание разделилось на два лагеря, которые затеяли между собой войну. Неуверенность и неопределенность угнетали меня. Наконец, стыд был побежден, и я воспрял духом. Я не делал ничего дурного. Напротив, я поступал верно – и по отношению к себе, и по отношению к Роксалане. |
