Только не здесь.

Только не в мрачном Ольстере.

Разумеется, скандалы были и раньше. Но ведь это Ирландия, где все держат рот на замке! Факты истязания детей в католических приютах стали достоянием гласности только в 2008 году.

А на севере тайны уходят в могилу.

Киллиан понял, почему Рейчел вынуждена была бежать.

Коултер – извращенец. Злодей. Она не могла допустить, чтобы ее дети находились рядом с этим монстром. Имея власть над детьми, он торговал ими, и не ради денег, но ради доступа к власти, выгодным сделкам, высокому покровительству. И принимал участие в «забавах» и «играх». Может быть, добровольно, а может, из‑за необходимости подтвердить, что он «свой», создать круговую поруку.

Четырехминутный ролик был своего рода «Молотом ведьм», Malleus Maleficarum,  сильнодействующим ядом, который мог мгновенно уничтожить и Коултера, и Дермида Макканна, и всех других действующих лиц, сровнять с землей Шин Фейн.

Это видео – бомба, которая взорвавшись, похоронит под обломками группу Макканна, фракцию ИРА, подписавшую Соглашение о прекращении огня. А отдаленные последствия эффекта бабочки предугадать вообще невозможно.

И до этого существовали темные слухи о заговоре Макканна, о том, почему после двадцати лет борьбы ИРА вдруг приняла мирные условия. По одной версии он был агентом британских спецслужб, по другой – продался американцам. Правда это или нет, неизвестно, но видео, найденное Рейчел, окончательно подорвет доверие к нему. Если только запись будет обнародована, развалится Шин Фейн, рухнет Жилищное управление, Законодательное собрание не сможет выполнить своих задач, Ольстер превратится в гигантскую бойню.

А Коултер? Ему грозит многолетнее заключение – он потеряет все.

А ведь еще и Том замешан.

Он будет опозорен, лишен адвокатской лицензии.

Наверняка Том и есть главный организатор «крутой групповухи».

В голове Киллиана зашумело.

Вот почему мы, пейви, держимся от прочих людей подальше. Вот почему мы не хотим слушать их, ненавидим их лицемерие и ложь. Мы не хотим, чтобы они отравляли воздух, которым мы дышим. Люди не должны существовать так близко друг к другу. Мы не можем жить в зданиях. Вся архитектура основана на одной колоссальной лжи, все города. Люди собирались вместе, чтобы защищаться от опасности, теснились на небольших участках суши, пока наконец не забрались друг другу на головы, запертые в стеклянно‑кирпично‑стальных коробках, растерянные и несчастные.

Вернулась Рейчел. Ее лицо было белее мела. Она плакала.

Киллиан обнял ее. Какая же ты мразь, Коултер! Ведь не в детях же было дело, а в фильме. Вот почему Том нанял этого скинхеда.

– Насмотрелся? Все понял? – просипела Рейчел.

Ее голос звучал так, как будто она была на дне колодца.

Киллиан кивнул и закрыл ноутбук:

– Ты до конца смотрела?

– Нет. С меня хватило увидеть Макканна и Коултера. Я должна была убраться из дома Ричарда, спрятать от него детей, понимаешь?! Что мне еще оставалось?

Киллиан тяжело дышал:

– Не знаю. Может, обратиться к журналистам? На телевидение?

– Ты издеваешься? ИРА тут же подпишет мне смертный приговор. Ты же видел, кто там был?

– Видел.

– Они убьют меня. Уму непостижимо, как им удавалось столько времени прикрывать Ричарда…

– Они прикрывали друг друга. Макканн и Коултер. Католик и протестант. Политик и аферист.

– Мерзость… какая мерзость! Я ведь не обозналась? Там был Дермид Макканн, да?

– Да, и Ричард. А в последнем кадре мелькнул Том Эйкел.

Рейчел чуть не задохнулась:

– Том? Если в дело вмешается Том, он устроит так, чтобы я никогда в жизни больше не увидела детей.