-  Влад, а у тебя самого точно с приемом все в порядке? Не сломался? Не напутал чего?

    Влад обиженно дернул плечом:

    -  Набери последний входящий, попробуй еще раз.

    Чем черт не шутит… Я высветил на экране номер Кузнецова и… номер был не его, но определенно знакомый.

    С него звонил Семен Тигранович.

    Вот как Кузнецов нас нашел. Спер у трупа мобильник.

    -  Абонент временно недоступен, - промурлыкала трубка. Вот черт…

    -  Так, православные. Я вас покидаю. Не спорить! Так надо. Влад пойдет со мной. Макс! Остаешься за старшего. Никого не впускать и тем более не выпускать. Сидите тихо, как вирус СПИДа, я позвоню.

    Влад спокойно сказал:

    -  Я не пойду.

    -  Не время капризничать. Так надо. Ты сам говорил, что не хочешь чувствовать себя трусом. Давай, собирайся. Ты всегда мне доверял, доверься и сейчас. Макс, ключи от машины.

    Надежнейшая Максова тачка не завелась. Я думал, такого не бывает, а вот поди-ка ты…

    -  Возьмем мой… то есть Дэнов, «лансер». Хватит с меня приключений в такси.

    Мы рванули на стоянку. Машина стояла иначе, чем в тот раз, когда я ее припарковал. Должно быть, ее брал Дэн. Странно, что он ничего не сказал мне.

    Эта завелась сразу и бодро затарахтела. Мы двинулись к станции «Вокзальная» несуществующего красноярского метро. Я дежурно вытряхнул из коробочки диск Тома Джонса «The Best», заправил в магнитолу и нажал «play».

    Начало песни уже завелось в голове, но звука все не было, совсем пустота, и только, а вместо знакомого «1. Tom Jones - Little Green Bag» [24] на экране высветилось «unknown artist» [25] . Я вытянул диск и рассмотрел: совершенно левый какой-то, белый, безо всяких опознавательных знаков. С тихой злостью бросил его на колени и принялся искать в бардачке нужный. Впустую. Видать, Дэн взял послушать старину Джонса, да так и не успел вернуть… Плюнул, бросил в бардачок и пустой диск и обложку.

    -  Радио включи, что ли, - робко предложил Влад.

    Пару минут, пока голова остывала и потихоньку возвращалось к привычному ритму сердце, послушали какой-то бессмысленный надрывный шансон. Потом, видя муку на лице нашего виолончелиста, я убрал звук вовсе. Выждал небольшую паузу и спросил:

    -  Было еще что-то, так? Что-то, о чем ты не хотел говорить при ребятах?

    -  Да.

    -  Что?

    -  Он дал мне понять, что хочет, чтобы я прочел мысли Отто. А я не хочу. Своих не сканить, помнишь?

    -  Ты все равно сканил.

    -  От этого никому не было плохо. А теперь будет, я знаю.

    -  Хуже быть не может, Владка.

    -  Прости, Артем, но ты не телепат, тебе не понять. Когда ты случайно подслушаешь у друга краешек мысли… бесцельно, безболезненно, как если бы он просто проболтался о чем-то при тебе… это одно. А ломиться намеренно… Вы все доверяли мне, и я это ценил. И ценю. Вы знали, что самые яркие, самые громкие мысли, которые не зашторить, я считывал на лету, просто на автомате; но вы мне это прощали. Все шутили на эту тему… Димка даже называл меня «Исповедник поневоле». - Влад грустно улыбнулся. - Вы учили меня обращаться с моим даром. Жить с ним. У меня есть свои правила, Артем, что-то вроде телепатской клятвы Гиппократа.