В отличие от большинства сверстников, Апухтин не испытывал страсти к оружию. Он знал, насколько оно бывает непредсказуемым и опасным, поэтому старался без необходимости к нему не приближаться.

С готовностью к бою, кстати, у Апухтина обстояло не очень. Его несколько раз вывозили на полигон, где он упорно, старательно, но как-то не слишком удачно палил по мишеням. И еще ему демонстрировали приемы самообороны и задержания. Прививали навыки – как вовремя заметить опасность, как ее встретить во всеоружии, как засечь чужое внимание. Как вывести противника из строя нехитрыми силовыми методами. Как не дать на улице зайти за спину, чтобы тебя не взяли на удушающий, после которого против толпы шансов не будет.

Столько же премудростей – дворовых, уголовных и милицейских – нужно освоить, чтобы выжить в этой криминальной каше. Апухтин сам не слабак был – все же с детства помогал отцу с обувью в мастерской, а это крепких рук требует. Но все равно – как-то не его это. Ему говорят, как правильно засечь контрнаблюдение, а у него все мысли об очередной схеме преступлений «бесов».

Глядя на мишень, в углу которой за зеленым контуром одиноко скучала дырочка, Васильев вздохнул:

– Да, мизерный результат. Как врага бить будешь, Прокурор?

– Головой, – хмыкнул Апухтин.

– Твердым тупым предметом, – повторил Васильев ходящую еще с дореволюционных времен среди сыщиков шутку.

– Работать, а не бить, головой, – поправил со смешком Апухтин. – Есть разница.

– Ладно, рыцарь чернил и бумаги. Еще один подход. Да не сжимай ты наган, как лопату. Мягче надо. И спуск дави аккуратнее. Кончиком пальца… Ну что, почти попал.

Закончив со стрельбой и обучением, команда угрозыска погрузилась в грузовик и направилась в краевое управление. Там у входа их встретил Щербаков и огорошил:

– Опознал «ходок» нашего «беса»!

– И кто? – прищурившись, спросил Васильев, засунув руки в карманы своей кожаной куртки и внимательно глядя на командира «особо тяжких».

– Из блатных оказался. Мошенник-гастролер. Кличка Коля Поп. Жулик старый, косит под пейзанина. Еще при царе начинал работать. Профессионально мошенничает, но не брезгует и кражами на железных дорогах.

– Значит, умеет людям мозги затуманивать, – кивнул Апухтин. – Сгодится.

Место жительства Коли Попа было неизвестно, если оно вообще имелось. Обычно он прятался по съемным углам и время от времени посещал воровские «малины», где пользовался большим уважением.

Следующие несколько дней оперативники уголовного розыска рыскали вдоль железной дороги и по станциям, выставляли «малины», пытаясь отыскать фигуранта. И однажды это удалось. Взяли Попа, когда он, одетый в простой рабочий наряд – китель, брюки и сапоги, подставляя окаймленное бородой лицо весеннему солнцу, сходил на перрон с товарно-пассажирского поезда на станции с оригинальным и пришедшимся весьма к месту названием «Злодейская».

Оперативники подскочили к нему прямо на платформе, зажали с двух сторон. Да еще под дых дали, когда тот возмущаться стал. Притом ударили так умело, что он еле ноги волок. А когда пришел в себя в служебном помещении, то с видимым возмущением объявил:

– Граждане начальники. Зачем сразу бить, когда можно объясниться словами? Воспитанные люди так себя не ведут.

– Воспитанные люди «мокрухи» не лепят, – ответил оперативник, зло глядя на невзрачного и достаточно жалко выглядевшего человека, разыскиваемого за массовые убийства.

– Что вы такое говорите?! – негодующе воскликнул вор.