Тут и предложил Бекетов работу. Но «барашек» оказался с норовом и неожиданно стал бить копытом:

– Это все слова твои и мои. А ты мне документ вынь да положь! И чтоб с печатью. И чтоб там было написано, чего я делать должен, сколько мне за это должны. Без бумаги – ни-ни.

Кугель сделал знак напарнику – мол, черт с ним, с дураком. Слишком тот требовательный и дотошный, а в результате сорвется в последний момент с крючка, и все усилия насмарку. Другого найдем, более сговорчивого.

Бекетов в очередной раз убедился, что ничего Кугель в людях не понимает. Где же ты еще такого другого найдешь? «Барашек» был отменный. И замариновать его ничего не стоило.

Крестьянин, похоже, только недавно выучился грамоте и этим был страшно горд. А еще гордился тем, что теперь может читать документы, постигать сакральные таинства советской бюрократии, казавшейся ему еще совсем недавно злым колдовством, защищать свои права. Ну как на этом не сыграть?!

И Бекетов разлился соловьем – как его новый приятель прав, что не верит никому. И сколько сейчас жуликов развелось. Завлекут, работать на них будешь, а в результате еще и должным останешься. Нет, у нас все по-правильному. У нас совхоз. Считай, это как государство. И он извлек бумаги с печатями, которые всегда таскал с собой.

В почтовом зале, где были чернильницы с перьями, он вписал в договор анкетные данные нового работника. И «барашек» был готов к употреблению. Он теперь вообще вокруг себя ничего не замечал – все его сознание было заполнено гордостью и самодовольством. Эка он всех на место поставил! Учитесь!

А дальше все, как обычно. Выезд в степь. Предложение заночевать там – прямо под открытым небом. Распитие бутылочки. И заливистый богатырский храп жертвы, которую устроили в стоге сена, пожелав доброй ночи.

Костер догорел. Пора было начинать работать. Но Бекетов тянул почему-то. Тяжесть, лежащая на его душе, давила только сильнее. И терзали нехорошие предчувствия.

Потому вынимать «микстуру» не стал. Поднялся на ноги. Сказал:

– Пойду пройдусь, ваше благородь.

– Ну, давай, давай, – как-то многообещающе протянул Кугель.

А Бекетов направился в степь. Огляделся. Расправил плечи. И уставился в бездонное черное небо, на котором было разлито молоко Млечного Пути и вбитыми гвоздями сияли звезды. И вдруг его обуял какой-то неземной восторг. Он ощутил все величие и бесконечность мира. И свое единство с ним.

Он даже как-то едва заметно заскулил от избытка чувств. И тяжесть с его плеч разом свалилась. И он понял – все у него будет хорошо. Бездна смыла с него остатки неуверенности и сомнений, как дождик смывает дорожную пыль. Все ж просто. Бей, бери, беги. А Вечность с людьми сама разберется и воздаст каждому…

Звезды вернули Бекетову былой кураж и уверенность в себе. К перегоревшему костру он вернулся заметно повеселевший. Кугель все это время просидел настороженный и сразу спросил резко:

– Ну ты чего?

– Работаем, – прошептал Бекетов.

Дальше все, как уже было не раз. Поняв, где находится голова «барашка», Бекетов положил туда ватки. Примерился. И обрушил «микстуру».

Хорошо сработал. Мощно. «Барашек» даже не проблеял «ах» и сразу отдал Богу душу.

– Вот так вот! – с гордостью воскликнул Бекетов.

– Всегда тобой любуюсь. «Микстурой» машешь, как Илья Муромец мечом-кладенцом, – похвалил Кугель. – Богатырь!

Он подошел к телу. Сбросил с него сено. «Барашек» был забит гарантированно, только судорога еще колотила его.