— Да? — спросила она, прекрасно понимая, что я собирался произнести, потом снова засмеялась, отбросила одеяло и спустила ноги на пол. Она была голой. И сделала это специально, конечно же, зная, что я покраснею ещё больше. Она натянула рубашку и встала.

— Похоже, ты милый парень, Ричард, — сказала она доброжелательно. — Когда ты последний раз ел?

— Вчера вечером.

— Попозже я отведу тебя вниз поужинать, если выдастся свободная минутка. Теперь отвернись, мне нужно пописать. 

Я уставился в стену, всё ещё краснея. Конечно, она шлюха, я знал это, но меня также учили, что шлюхи — дьявольские существа. В Стратфорде были женщины, которых называли шлюхами, и никто не упоминал о них без сердитого неодобрения, но конечно, они очаровывали нас, парней. Помню, как Сьюзен Флетчер стояла в церкви и её обвиняли в прелюбодеянии, а я смотрел на неё широко раскрытыми глазами.

«Вот развратная женщина! — объявил преподобный Брамхалл. — Порождение сатаны!» Но Сьюзан не выглядела развратницей и порождением сатаны, она выглядела красивой и одевалась как всякая добропорядочная жена в Стратфорде, что не помешало преподобному Брамхаллу довести её до слёз жестокой проповедью.

А Нелл была ещё одним порождением сатаны, но она сразу мне понравилась. Чем больше она мне нравилась, тем больше я надеялся, что она останется в постели моего брата ещё на одну ночь, но я был разочарован, хотя в тот вечер Нелл и угостила меня хлебом, гороховым пудингом и элем.

— Ну разве не красавчик? — спросила она Мег, одну из девушек, которые жили и работали в «Дельфине». — Ты должен сохранять зубы белыми, Ричард, — добавила она мне.

— Я их почищу, — пробормотал я.

— Как? Оближешь? Нет, дорогой, растолчи кости каракатицы и смешай их с солью и уксусом.

— Или с сажей, — сказала Мэг, показывая мне белые зубы. — Сажа очищает зубы.

— На вкус дерьмо, — сказала Нелл.

— Но помогает! — ответила Мэг.

— Кости каракатицы, соль и уксус лучше, — сказала Нелл. — Смешай, затем вотри. Три усердно! Надеюсь, ты знаешь как натирать, а? — Обе девушки разразились смехом, и конечно, я покраснел.

На следующий день мой брат вернулся. Я услышал его шаги по лестнице, дверь резко открылась, и он просто остановился и нахмурился. 

— Боже, святые небеса, — наконец вымолвил он. — Что ты здесь делаешь, во имя Христа? — Он бросил тяжёлую сумку на пол, кинул шляпу на кровать, подошёл к окну и широко его распахнул. — Здесь воняет, как на кожевенном заводе. Ты опорожнился?

— Нет, — ответил я, не обратив внимания на его гнев, — не знал где.

— Внизу, пройди по коридору до конца, иди во двор и следуй на запах. Прополощи ведро водой из корыта, потом возвращайся сюда и объяснись.

Я сделал, как он приказал, затем, сбивчиво, нервно объяснился. Пока я говорил, он сидел за столом, просматривая бумаги. Он не посмотрел на меня ни разу, когда я рассказывал свою историю, и не оторвался от бумаг. 

— Можешь здесь остаться, — наконец проговорил он, всё ещё читая.

Я не знал, что сказать, и выпалил: 

— Я встретил Нелл.

— Нелл не имеет к этому никакого отношения, и когда ты вернёшься обратно в Стратфорд, не упоминай её имя.

— Я не собираюсь возвращаться!

— Ты не остаешься здесь и настаиваешь, что не собираешься домой, — он, наконец, повернулся и посмотрел на меня, — так что ты собираешься делать?

— Я думал, ты мне поможешь...

— Только не ной, ради бога. — Он хлопнул рукой по столу. — Тебе нельзя здесь оставаться. Я этого не вынесу. Тебе нужно где-то спать, где-то есть, где-то учиться ремеслу.