– Я  только что посетил английское посольство и попросил убежища, – начал он прямо с порога, приведя Рептона в состояние изумленного окаменения.

– И как они реагировали?

– Как все англичане – холодные бифштексы! – Разгневанный Джон прошел к бару и как следует присосался к виски.

– Джон, зачем ты пошел к нашим врагам? – мягко начал Рептон. – Все мы думаем только о тебе, о твоей судьбе… Тебе нельзя уезжать, в конце концов… КГБ может занять и более жесткую позицию…

Последние слова подлили масла в костер гнева Джона, и он бросился к телефону.

– Дублин. 514436. Кевин Брайен, – отчеканил он.

– Что ты делаешь, Джон? Зачем ты звонишь брату? Ты же знаешь, что звонить можно только с разрешения! – перепугался Рептон и чуть было не нажал на рычаг. Однако Джон принял такую угрожающую позу, что Крису оставалось только опуститься на диван и обреченно наблюдать за сумасбродством своего спасителя.

– Кевин, это я, Джон! – орал Брайен. – Я в опасности, срочно приезжай в Москву, меня могут убить.

– Рад слышать тебя, Джон, – кричал в трубку брат. – Я брошу все дела и вылечу к тебе как можно скорее! Не волнуйся, если с тобой что то случится, я сообщу во все газеты о твоем убийстве КГБ. Мы устроим демонстрацию и не только побьем стекла в машине советского посла, но и начистим ему морду!

Весь этот страшный по советским меркам диалог активно обрабатывался службой подслушивания.

– Ты сделал большую ошибку, Джон, – трагически сказал Рептон.

– А ты думал, что я буду вести себя, как агнец перед закланием?! Я   не верю тебе! Ты трус! Ты заложишь меня КГБ, как заложил всех английских агентов! Сейчас они гниют в земле и не могут послать тебе проклятия.

– Что ты в этом понимаешь? Да, я их выдал и горжусь этим. Но помни, что ни у кого и волос с головы не упал, все они живы! Русские давали мне гарантии! – Рептон настолько был сражен обвинением, что полностью потерял свое хваленое самообладание.

– Их всех кокнули! И клали в КГБ на эти гарантии! Может, и мне они дали гарантию? – взбешенный Джон схватил недопитую бутылку виски и, хлопнув дверью, выскочил из квартиры.

Взъерошенный Рептон тут же схватился за телефон.

– Добрый день, Константин. Случилось неприятное…

– Я уже в курсе дела, – хмуро ответил Кедров. – С этой самодеятельностью пора кончать, Крис! Как вы советуете на него воздействовать? – тут Кедров чуть замер, ожидая ответа.

– По моему, вы знаете лучше, Константин, – ответил Рептон, и по его интонации Кедров безошибочно понял, что получил карт бланш.

Клуб «Реформ» на Пэлл Мэлле скромен и непритязателен, знаменитостей бывает немного, и сотрудники секретных служб чувствуют себя там, как рыба в воде. Да и траты там весьма мизерные, особенно если ограничиться минестроне и йоркширским пудингом и запивать их не шабли, а бочковым пивом, которое, между прочим, иногда дает фору французскому вину. Джон Пауэлл и Дэвид Смит с уважением относились к этому прибежищу среднего класса и покойно сидели в уголке, уже перейдя к сигарам и кофе.

– Интересно, что такое стряслось с Брайеном? – удивлялся Смит. – Такое впечатление, что ему навсегда защемили яйца. Все таки в наших посольствах сидят идиоты и перестраховщики. Надо было с ним поговорить по душам…

– А не кажется ли вам, что это очередной трюк КГБ? – усомнился Пауэлл.

– Исключаю. Ведь для русских новый международный скандал – словно серпом по тому месту, которое защемили Брайену.

– Откуда вы знаете русские идиомы, Джон?

– Во первых, я русист, во вторых, я долго держал на связи одного сотрудника КГБ – нашего агента, который был ужасным матерщинником.