— Я не вижу ровно ничего там, вдоль берега, — заметил Куф.

— Я различаю что-то чернеющее около тех развалин, о которых мы слышали столько чудесного. Но ничего похожего на оснастку люгера.

— А в той стороне, Гриффин? Но это слишком велико для «Блуждающей Искры».

— Это должно быть «Терпсихора», капитан; она как раз должна быть на этом месте. Но вон какие-то удаляющиеся паруса туда, к северу; возможно, что это люгер.

— Это непременно люгер; он, очевидно, все время скрывался в окрестностях Амальфи.

«Прозерпина» шла хорошим ходом по направлению предполагавшегося люгера; но, по мере того, как расстояние между двумя судами уменьшалось, возникало все больше и больше сомнения относительно того, люгер ли это на самом деле.

«Терпсихора» следовала за первым фрегатом; но уже два часа спустя все убедились, что судно, ошибочно принятое за люгер, было не что иное как корвет Лейона. В своем желании опередить оба фрегата и захватить люгер раньше, чем другие его заметят, капитан Лейон нарушил предписание Куфа и обманул его ожидания.

— Не может быть никакого сомнения, что это большое судно, и даже, по всей вероятности, именно корвет Лейона! — воскликнул капитан Куф с явной досадой. — Но, чорт его знает, что он там делает? Разве он заметил что-нибудь подозрительное?! Мы это сейчас сами узнаем.

У всех почти пропала надежда на удачу. Решили, что часовой, сообщивший о люгере, ошибся, приняв за него какую-нибудь фелуку. Но как-никак, а ошибка была сделана на фрегате «Прозерпина», и виновником оказывался очень опытный и пользующийся общим доверием офицер, который давно уже дослужился бы до звания лейтенанта, если бы не его несчастное пристрастие к вину. Теперь он подъезжал к борту фрегата на лодке со своего сторожевого поста, и Куф не мог скрыть раздражения против своего любимца и, как всегда в таких случаях, ушел к себе в каюту, приказав, чтобы виновника прислали ему немедленно, как только он появится на палубе «Прозерпины».

— Что же это значит, сударь! — закричал Куф пронзительным и резким голосом, когда в дверях показалась голова злополучного офицера, с красным и в то же время смуглым лицом, с правильными чертами. — За кем это вы нас заставили гоняться? И теперь, благодаря вам, мы зашли туда, откуда неизвестно когда выберемся по милости ветра.

Клинч по опыту знал, что в таких случаях надо дать гневу начальника излиться беспрепятственно, а потому не возражал; он только позволял себе в этом случае выражение некоторого недоумения и сожаления на своем лице, как будто говорившее: «Но что же я такое сделал? А если я действительно в чем-нибудь виноват, то вы видите, как я об этом сокрушаюсь». И это немного комическое выражение всегда влияло смягчающим образом на расходившегося командира.

— Извольте же объясниться, по крайней мере, — закончил, наконец, Куф, передохнув.

— Будьте любезны, капитан, скажите мне, что я должен вам объяснить? — возразил Клинч с ясно выраженным недоумением.

— Это мне нравится! Но, послушайте, как было понять ваш сигнал? Разве вы действительно видели «Блуждающую Искру»?

— Видел, и я вижу, капитан, что поданные мною сигналы были поняты совершенно правильно. Я видел люгер около южной части Капри — я не мог ошибиться, слишком характерна внешность этого люгера, и кто раз его видел, тот его навсегда запомнит.

— Но куда же он в таком случае девался?

— Я полагаю, капитан, что, пользуясь ночной тьмой, люгер проскользнул незамеченным и ушел из залива в открытое море; на это у него хватило смелости. Но что это был именно тот люгер, это несомненно, я его видел на расстоянии не более четырех миль!

— Четырех? Я полагал, что на восьми, по крайней мере.