|
— Главным образом, огромное недоумение, — сделав паузу, Лина уточнила: — Сами понимаете. Откинувшись на спинку стула, настоятельница задумчиво уставилась поверх головы воспитанницы. Лина замолчала, не мешая раздумьям женщины, даже дыхание затаила. Она явственно почувствовала, что сейчас услышит нечто, что в очередной раз пошатнет устои ее мировоззрения. Но, увы, в глазах настоятельницы зажглось стандартно холодное выражение, она явно передумала, причем в последний момент. Ее слова еще более уверили Лину в этом предположении: — Как твое самочувствие? С трудом скрывая разочарование, девушка четко ответила: — Отлично! — Запястья как? Разработались? — С правым нормально, на левом мизинец и безымянный без конца затекают. Но это пройдет. — Программа реабилитации подошла к концу, с этого момента я признаю тебя условно боеспособной, так что можешь принимать участие в работе Ордена. — А этой ночью, значит, еще не могла принимать? — с затаенным ехидством поинтересовалась Лина. Взглянув на девушку ласковым взглядом сытой анаконды, Мюллер покачала головой: — Ветрова, ты меня опять удивляешь. В нашем Монастыре без моральных терзаний паралитика сбросят с парашютом или даже без него, у нас для этого вовсе не обязательно считаться здоровым. Или ты вконец отупела? — Хорошо, — согласилась Лина, — Раз здорова, то могу приступить к выполнению своих обязанностей. Давайте направление в любой филиал. — Ишь ты, — усмехнулась настоятельница, — Направление ей подавай. Не угадала. Помнишь, когда ты очнулась после практики, я обещала тебе отпуск? — Ну? — насторожилась Лина. — Обещание надо выполнять. Завтра же отправишься на курорт. Сентябрь, южные моря с горячей водой. Фрукты, солнце, пляжи, парни… Все болячки мигом улетучатся, забудешь на какой руке пальцы затекают. Гарантирую. — Я готова приступить к работе без отпуска, — решительно заявила девушка. — А кто тебя спрашивает? — снисходительно констатировала настоятельница. — Считай это приказом. — Я имею право подать жалобу руководству, — не сдавалась Лина. — Обучение закончилось, я вообще не пойму, на каком основании меня и других выпускниц держат в Монастыре. — Хоть триста десять жалоб подавай, а завтра все равно пойдешь в отпуск. Поняла? — Что все это значит? Мюллер покачала головой, закатила глаза вверх, всем своим видом показывая, что из последних сил терпит несусветную тупость своей воспитанницы: — Ветрова! Ты хотя бы примерно, на уровне спинного мозга представляешь, что означает слово «приказ»? — Так точно! — В таком случае, к чему все эти тупые вопросы? Или ты сомневаешься в моих полномочиях отдавать тебе приказы? — Никак нет! — четко отрапортовала Лина и почти просительно добавила. — Но что все это значит? Что вообще происходит? Настоятельница помедлила, затем ровным, спокойным голосом, как бы взвешивая каждое слово, произнесла: — Алина, в последнее время произошло много неприятных вещей. Все знать тебе не обязательно. Я считаю, что твое место сейчас на южных морях. Врачи со мной согласны, тебе сейчас лучше поваляться на теплом песке, восстановить здоровье. Если все будет хорошо, через пару недель станет спокойнее, а там и ты вернешься, приступишь к нормальной работе. Так что хочешь ты того, или нет, в отпуск отправишься. Ясно? — Не все, — честно призналась Лина. — Ничего, — усмехнулась настоятельница, — Все знать тебе не обязательно. Один из наших вертолетов нуждается в небольшой модификации. Завтра ты перегонишь его на завод, за четыреста километров. Оттуда транспортным бортом доберешься до Магдебурга, далее пересадка на гражданский рейс до Каира. |
