— Что такое? — спросила она. — У тебя глаза опухли. Ты выглядишь так, будто тебя тащили задом-наперед через кусты. Говори.

— Эвви, — сказал он, и ощутил ком в горле.

Джимут взял на себя её коня. Розторн отвела Браяра на берег реки, где они и уселись. Когда он снова смог говорить, Браяр рассказал ей о письме, и о каменном алфавите Эвви. Потом он обнимал её. Какое-то слишком короткое время они оплакивали погибшую.

— Нам надо ехать, — наконец хрипло сказал Браяр. — Нам нужно дотемна догнать обоз, для верности.

Розторн сходила к реке, и намочила два носовых платка в холодной воде. Одним она вытерла себе лицо, а второй дала Браяру. Заморосил дождь.

— В такие моменты трудно быть хорошей посвящённой и верить богам в том, что ничто не происходит без причины, — сказала Розторн охрипшим голосом. — У неё была такая трудная жизнь. Мне кажется, что боги ей задолжали лучшую, и не такую короткую долю.

Она посмотрела на свой носовой платок, и выжала его досуха.

— Поскольку от богов я ответы никогда не получаю, то придётся выместить раздражение на Уэй-шу и его армиях.

Браяр кивнул. Она облекла его ярость в слова. Они заставят Уэй-шу поплатиться.

Розторн обняла его одной рукой, пока они шли к остальным. Те уже были в седле. Джимут передал Розторн поводья свежей лошади, которую для неё взяли. Конь, на котором она доехала досюда, был с их сменными лошадьми. Розторн задержалась ненадолго, чтобы дать ему горсть овса, затем вскочила в седло свежей лошади.

Браяр посмотрел на исходившие моросью тучи, жалея, что у них с Розторн не было тех широкополых соломенных шляп, которые они обычно носили в дождь. Куда эти шляпы делись? На восток, вероятно, вместе с Торговцами. Он забрался в седло своего собственного скакуна.

— Рысью готова? — спросил у Розторн командовавший их отрядом сержант. — Чтобы мы покрыли хорошее расстояние?

— Я не отстану, — сказала Розторн. — Обо мне не беспокойтесь.

Браяр ехал рядом с ней, внимательно приглядывая за своей наставницей. Ему было ясно, что она расстроена, но он-то ей знал. Для остальных она должно быть казалось глубоко погрузившейся в свои мысли. «Это хорошо», — сказал он себе. «Она терпеть не может, когда ей сочувствуют».

Сам Браяр нёс каменный алфавит Эвви в перевязи у себя на груди, вместе с семенными шариками, которые он использовал в качестве оружия. Время от времени он вытаскивал из кармашка алфавита кусок камня или кристалла, и держал его, напоминая себе о том, за что он должен расплатиться с императором и его солдатами.

Они вошли в ритм рысь, шаг, рысь, отдых. Они поили лошадей, пили чай, проверяли, что их оружие готово к использованию, и снова садились в седло. Этот устойчивый темп позволил им догнать обозные телеги в поздний час второй половины дня. К концу дня они нашли Парахана, Судамини, Капитана Ланго и их солдат. Те разбивали палатки на дальней части территории, где встали лагерем западные племена и храмовые воины. Их друзья поприветствовали Розторн, выразили свои соболезнования её потере, и пригласили её и Браяра присоединиться к ним за ужином.

Освободившись от своей храмовой ноги, Розторн была рада делить с Браяром его палатку. Джимут позаботился об этом, разбив её сбоку от более крупной палатки Суды. Пока они ждали вызова на ужин, Джимут также принёс поклажу Розторн, которая ехала в обозе. Они с Браяром тихо посидели, проверяя свою экипировку.

Наконец Браяр не выдержал:

— Как оно там было?

Розторн вздохнула:

— Я не могу сказать.

— Разве это не был просто храм?

— Да, и нет. Лучше я сказать не смогу.