— Эй! Ты что делаешь? А ну, отдай, — предсказательница потянулась было, чтобы вернуть себе предмет, но я ее перебил:

— Эта коробка отвлекает тебя от нашей беседы.

Вещица оказалась на удивление гладкой и легкой. Я принялся с интересом верттеть коробочу к руках, с интерессом ее расссматривая. И пришел в ужас. На мерцающей поверхности переливались, какие-то непонятные значки. Скорее всего, это местный алфавит, которым мирдгардцы заменили руны. Интересно, что здесь написано? Какие-то заклинания?

Внезапно коробочка зажужжала и затряслась, на экране высветились непонятные мне буквы. От неожиданности я выронил эту гадость на пол. А затем припечатал ее ногой к деревянной доске так, как если бы давил мерзкого гада. Раздался треск, и коробочка развалилась на кусочки, перестав жужжать. Лжепрорицательница издала какой-то нечленораздельный вой. Она что-то быстро говорила, но слов я не разобрал, а те, что были различимы, всё равно не казались понятными.

— Что это было? — оторопело спросил я, и добавил с угрозой. — Ты решила меня убить?

— Чем? — огрызнулась женщина. — Телефоном? Совсем из ума выжил? Я искала, куда можно свалить от тех проблем, которые у меня появились благодаря тебе.

Тон, с которым разговаривала со мной предсказательница, мне не понравился. И я решил напомнить о том, кто перед ней сидит:

— Не забывайся, женщина, — рявкнул я. — Ты разговариваешь с богом.

— А ты подставил меня перед женой депутата Законодательного собрания города, — лжепредсказательница не выказала должного раболепия — Это куда хуже, чем бог, явившийся в мое жилище весь в мусоре.

— Кто такой «депутат»? — озадаченно переспросил я.

— Очень могущественный дядя. Человек, в чьих руках власть.

— А, — понимающе протянул я. — Ты дурачила голову жене ярла. Тогда на твоём месте я бы опасался за свою жизнь. Шарлатанов казнят на городской площади, на потеху толпе. Ладно, рассказывай, зачем ты ко мне обращалась? Я не могу уйти из Мидгарда до тех пор, пока не осуществлю правосудие.

— Собаку найти, — устало ответила лжепредсказательница.

— Собаку? — счел нужным уточнить я. — Вы что здесь, совсем охуели?

Значения последнего слова я не знал. Злая баба, ушла так и не обьяснив мне значения. Но судя по тону, это было очень сильное ругательство. Или оскорбление. И сейчас, оно пришлось как раз к месту:

— Я бог правосудия А вы призвали меня, чтобы найти какую-то псину?

— Никто тебя не призывал. Так получилось. Откуда я знала, что ты явишься? — ее плечи опустились. — Эх, блядь, и нажила же я себе проблем.

— То есть ты произвела ритуал, но не знала, что я явлюсь?

— Да я половину жизни провожу эти самые ритуалы. И никто ни разу не являлся.

— Зачем тогда делаешь это? — не понял я.

— Потому что люди любят шоу, — ответила гадалка и тут же поправилась:

— Когда я устраиваю представление.

— А. Ну, это в мире не меняется, — посетовал я. — Эх ты! Вроде молодая баба, неглупая. А влачишь жалкий образ жизни балаганной шарлатанки. А ведь Нидхегг, что сидит у корней Иггдрасиля, пожирает лгунов.

— Знал бы ты, сколько я зарабатываю, — попыталась оспорить это заявление пророчица, но я ее перебил:

— «Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам; но знаю одно, что вечно бессмертно: умершего слава.» Так сказала Гьюльви, когда Один спустился в Хельхейм, чтобы узнать судьбу богов и людей.